- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »
Серебро и лёд. Я не могу не думать…
Я не могу не грезить о тебе. Когда за полночь, валит с ног усталость, Когда касанья рук – такая малость! – С собою отвоёваны в борьбе – Не заставляй не грезить о тебе.
Я не могу не плакать о тебе. Хоть глупых слёз так ненавижу влагу, Но их приму – как счастье и как благо, Ах, мне счета ли предъявлять судьбе?.. Не умоляй не плакать о тебе.
Я не могу не думать о тебе. Гони – уйду, безропотно. Ни словом Не упрекну. Пусть приговор суровый Вольется ядом в кровь моей мечте… Но не проси не думать о тебе.
Благословляя всё, что есть в тебе, Не удержусь… и морок губ целую. Схожу с ума, тоскую и ревную, К тебе, как к небу, обратясь в мольбе: Я не могу не думать о тебе.
Апрель
Нам пройтись бы с тобою по улице… Не обнявшись идём, не целуемся, Упиваясь весенней беспечностью… И не думать о том, что конечно всё.
На двоих терпкой зеленью дышится – Город сонный ещё, сладко-утренний. В небе веток прозрачно колышется Сетка-клетка… апрель в ней запутался.
Вместе быть – словно плыть в невесомости Утром свежим, и днём, или вечером, В центре города… Даже бессовестно Не заметить друзей, если встретимся.
Просто рядом. И даже не за руку. Не держась, не касаясь ладонями. Мне б самой себе было так завидно! …Только жаль, мы друг друга не поняли.
Мне пройтись бы с тобою по улице… Только где-то давно разминулись мы.
Небеса
А небеса бывают на земле. Не знала, не надеялась… Забыла! Ко мне пришел в осенней сизой мгле – Мой сон. Тебя узнала я. Впустила
В свой дом. Как сердце млело от любви, И оживали, расправлялись крылья… И прогнала. Нам не спастись двоим От злых бескрылых. Вот и суд. Бессильна…
«Сошла с ума! – клеймят и млад, и стар. – Гляди-ка, новоявленный Икар!» – Ломают крылья и на мне рвут платье. Я все приму – боль, униженья, стыд. На палачей я не держу обид: Плачу за небеса в твоих объятьях.
Ворожба
Я беду заговорю, заколдую, С ясных глаз твоих усталость сцелую…
Пусть февраль ещё беснуется, вьюжит, От снегов уберегу, и от стужи. Видишь? Небо синевой наледь крошит. Всё наладится весной, мой хороший.
Слышишь? Радостно звучит птичье пенье… Заварю цветов сухих и кореньев, Выпей, выпей… Знаю я – полегчает, Позабудешь о тоске и печали.
Всё растает, всё уйдет с талым снегом, Душу вылечат ручьи звонким бегом, А апрель – он обновит и согреет, Если… если только я – не сумею…
Я молиться за тебя не устану. Я молилась о тебе – беспрестанно, Только глупо всё, увы, и напрасно – Незаметна, не нужна, непричастна…
Безразличный… Мне же было отрадой Просто видеть и ласкать тебя взглядом. А сейчас вот – ворожу и колдую, С губ твоих я боль-усталость сцелую.
Будь твоя благословенна дорога… Выздоравливай, родной, понемногу. Уж не знаю я, к кому обратиться, Чтобы смог, моя любовь, исцелиться.
Меру горькую принять твою рада – Всё, что есть, отдам в залог, если надо. Лишь бы лихо не тебе доставалось. Лишь бы легче стало – самую малость.
Твоё счастье мне и будет в награду, Даже если превратится в преграду. Ничего ведь для себя не хочу я – Душу раненую только врачую.
А себя не выдам даже и взглядом. Только рядом быть позволь. Только – рядом. Ты меня не отпускай – вот такую, Разреши – беду-печаль отведу я.
Я её заговорю, заколдую, С ясных глаз твоих усталость сцелую…
Когда…
Когда человек счастлив, Стихи почему-то не пишутся. Когда человек счастлив, он смотрит в небо И там, где все замечают только тяжёлые облака, Видит звёзды.
А счастье – светлячок просто. Его в руки взять хочется, Спрятать от посторонних глаз, так и сидеть, Прижавшись щекой к ладоням. В них бьется Тёплое чудо.
Но только в первый момент – Счастье слишком большое, В руках не удержать. Не спрятать: все знают. Всем заметно! И вдруг понимаешь: скрывать бессмысленно, им Хочется поделиться.
Когда человек счастлив, Всё кажется намного лучше, Чем есть на самом деле. Не обращаешь внимания, Что насквозь мокрая куртка, и простуда грозит – Зонт остался дома.
Глупо улыбаешься Попутчикам в транспорте и Прохожим на улице. Совсем не важно, Что никто не улыбается в ответ, у добра порой Замедленное действие.
Счастье не удержать В руках. Так бы и крикнуть: «Готов отдать, возьмите, мне – много!» Идёшь и улыбаешься, мысленно посылая любовь Недоверчивым встречным.
Когда человек счастлив, Он не думает о прошлом, Тем более – о будущем. Счастье слишком хрупкое, Чтобы утяжелять его воспоминаниями или отпустить – Ещё улетит!
Когда человек счастлив, Он не видит грязи вокруг, Замечая только экстравагантность неубранной постели И пыль на пианино, на котором можно написать пальцем «люблю», Тихо смеясь.
Даже сквозь трещины В потолке пробивается свет: Это Млечный Путь тянется сквозь небо, побелку и сердце. Только стихи почему-то не пишутся. Интересно, почему?
Грустно – это ноябрь…
…Грустно – это ноябрь. Леденящий ветер, И холодный дождь по лицу течёт. Одинокий фонарь В полумраке светит, В вечном ноябре заблудился год.
…Грустно – это кафе. Дым от сигареты, Не допит мартини, ломота в висках. Я – ноябрьский трофей. Я ошибся где-то. Осень давит сердце в ледяных тисках.
…Горько быть одному, Не раскрыть объятий. Где же ты, родная? Боль застудит грудь. И вовек никому Не найти заклятий Чтоб вернуть тебя. Ты прости. Забудь.
Платим дань ноябрю Перед зимней стужей Мы сердцами. В них – бесконечный дождь. Грустно – я так люблю. Но тебе – не нужен. Повторяю, как мантру: не-при-дешь.
Осеннее кафе
В осеннем кафе за углом Ковёр из оранжевых листьев, Над старым линялым зонтом Рябиново-красные кисти.
В открытом кафе за углом Рифмуются грустные строки О том, что мы были вдвоём, А нынче вдвоём – одиноки.
В дождливом кафе за углом Салфетки – опавшие листья, И Осень за дальним столом Читает прощальные письма.
Бродяга
Бродяга-дождь стенал и плакал горько, Молил впустить, стучался громко в двери. А ветер злой вгрызался в ставни волком, Ломился в окна, завывая зверем…
Бродяга-дождь на пару с зимним ветром Водой и льдом, и вихрем снежных кружев Просились в дом до самого рассвета. А в доме было счастье. Не до стужи –
Трещали, как сверчки, дрова в камине, Казалось, где-то заплутало лихо, И не вернётся. Нету и в помине Печали, горя – так светло и
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »