чем прежде. По-моему я ей тоже понравился, а перед тем как мне уйти в армию, мы стали ходить на свидания.

Родители интеллигенты: папа доцент кафедры истории и мама с какой то там княжеской родословной, были категорически против этой дружбы. Еще бы детдомовский пацан, без роду и племени, а куда метит?! Мне было наплевать на их мнение, но надо было, считаться с чувствами Маши и я не вступал в конфликт.

Первый год в армии, приходили ко мне регулярно письма, полные тепла, на которое только способно женское сердце, – энергия, чувства, эмоции воплотились в заветную форму, таковыми представлялись эти кусочки бумаги. Но потом, как то резко все прекратилось. В какой мере можно страдать в такой ситуации поймет только тот кто прошел через тоже. Я злился на нее, то на себя теряясь в вопросах о причине произошедшего.

Второй год тянулся мучительно долго, вестей от дорогой мне Маши так и не было.

Первым делом вернувшись в родной город, не снимая солдатского обмундирования я направился к ее дому. Как сейчас помню – то морозное утро, стою, дрожу, будто тысячи ледяных иголок пронизывали пальцы, но продолжал названивать в дверь.

Через час открыла Машина мама, необыкновенно вежливая, на пороге она сообщила, что единственная дочь, вышла, замуж уехав очень далеко и тут же захлопнула.

Мои многочисленные попытки найти контакт с Машей, не дали абсолютно ни какого результата.

Словно в бреду проходили, недели, месяца – были они рабочие или праздничные, не имело значения.

В один из таких дней, после работы вечером, как робот я шагал по одной из улиц родного города.

Герман! Окликнул меня женский голос. Боясь поверить в действительность происходящего, резко обернулся. Это была, она! Маша, такая же красивая как прежде, в легком как облако, чудесном сарафане, улыбалась. Мечты прошлого вернулись. Звуки машин, голоса людей, отступили – ничего не существовало, кроме нее.

Она рассказала, что получила пару писем, в которых я отверг ее, и не была замужем, мне же в свою очередь вообще ни одного не пришло. Что было тому причиной не знаю, могу предположить постарались родители.

Мы гуляли по набережной, я все бы отдал что бы остановить ход времени в ту пору. Хотелось целовать ее не останавливаясь, вдыхать аромат духов, слышать звонкий девичий смех, не выпускать из объятий – эти мгновения для меня дороже вечности.

Все произошло с быстротой молнии, с большого городского моста над береговой линией вылетел кирпич, пролетев над нами громко шлепнул по воде, второй описав в воздухе дугу, со страшной силой разбил голову моей Маши, я успел лишь заметить, что бросивший был одет в белое.

Ее дыхание остановилось в моих руках. Бесконечная злость, только это я чувствовал. Не помня себя, побежал по лестнице вверх. В суде прокурор сказал что убил я с особой жестокостью, попутно покалечив подоспевших ментов, произошедшие события смешались в голове, многое я даже не понял как сделал. Повязали через только полгода.

На какое-то время, видимо, что бы собраться с мыслями он замолчал.

Постепенно кулаки сжались, лицо покраснело, а голос задрожал – воспоминания, разгорячили Германа.

Прощай! Не окончив, он нервно заковылял к двери.

Я не смог что-либо ответить ему, смалодушничал, густой, горячий ком подступил к горлу.

В тот самый вечер Герман по прихоти судьбы увидел только Валерку, тогда дурачась и швырнув камни, не задумываясь ни о чем, дойдя до конца моста, мы пошли в разные стороны, не разбирая дороги. Мысль эта душит, не давая покоя. Глупая выходка обернулась бедой, Валерка кидал первым, но попал он в реку, а я одним броском разрушил три жизни.