Впрочем, скоро мы подружились. Обогащение было взаимным: мне удалось вывезти несколько рецептов национальных бутербродов — с ананасными листьями, с банановой кожурой, с вяленым мясом гремучей змеи.

ВЕДУЩИЙ. Раиса Максимовна, а может, вы нам споете? Наверняка в Южном Заруханде вы записывали не только рецепты, но и песни?

ИВАНОВА-ЗАДЕ. Ну, разумеется. Я рискну воспроизвести одну южнозарухандскую песню «Зачем вы, девочки, кудрявых любите?». Краткий перевод: спрятались в джунглях пальмы, поникли баобабы, рябит вода в океане… Зачем вы, девочки, кудрявых любите, ведь они такие свистуны!.. Дело в том, что язык местных жителей целиком основан на свисте. (Самозабвенно свистит.)

ВЕДУЩИЙ. Как это тонко! Новых вам поездок, Раиса Максимовна, нового обогащения!.. А теперь просим вступить с нами в разговор создателя молодежной студии-бутербродной Глеба Митрофановича Шустрилло. Вспомните, пожалуйста, что побудило вас к этому?

ШУСТРИЛЛО. Общение с девственными душами всегда где-то омолаживает, встряхивает, я бы даже сказал, возбуждает. Я давно был озабочен поисками новых форм… И благодаря молодежной студии поиск этот стал носить целенаправленный характер. Было где развернуться моим потенциям!

ВЕДУЩИЙ. Глеб Митрофанович, а почему бы вам не спеть? Мы же знаем: вы сами пишете и музыку и слова. А ваша песня «Одинокий бутерброд» стала сенсацией среди меломанов!

ШУСТРИЛЛО. Сегодня я не в голосе да и не в духе. Вместо меня споют и спляшут мои многочисленные воспитанники. Пожалуйста, ребята!

(Выбегают юноши и девушки — сплошь в свитерах и джинсах, машут руками, самозабвенно выкрикивают под музыку что-то очень современное.)

ВЕДУЩИЙ. Безмерное всем спасибо! А между тем вечер бутербродных воспоминаний подходит к концу. Многое мы помянули. Но многое еще осталось за кадром. Поэтому, я надеюсь, мы еще не раз соберемся в этой уютной каминной гостиной и попережевываем еще не один бутерброд! Спасибо за терпение!

В КОСМОС И ОБРАТНО

Сегодня, когда работа на орбитальных комплексах сделалась повседневностью, тема космических полетов перестала быть монополией писателей-фантастов. Скоро, очень скоро за нее возьмутся наши «серьезные» прозаики. Вот как, на взгляд автора, это может выглядеть у некоторых из них…

Бухтина двадцать седьмая, космицская

(Василий Белов)

Дело было так. Сват Андрей у себя в курятнике ероплан сколотил. Космицской. Долго ладил, недели три. А потом зовет меня: «Гляди, — говорит, — Михеич, чево выдрючилось». Я гляжу: трахтор не трахтор, но с прицепом. «А прицеп на кой?» — спрашиваю. «Возвертаемый аппарат, — отвечает Андрюха. — Под названием «Шастл». Туды-сюды шастает». Я все одно сумлеваюсь, говорю: «Ну, а как не взлетит? Засмеют жа люди!» Но сват уперся, рукой машет: «Взлетит! Ежели карасину хватит, елементарно взлетит!»

Ладно. Тут как раз страстная неделя проходит — сидим, разговляемся. Глядь — Маруська бегет, Андреева баба, моя сватья, и ревет что есть мочи: «Улетел, улетел! Люди добрые, подсобите!» Мы аж рты пораскрывали от изумления. После — в курятник. Точно, нет ероплана, сотона ему в ухо! И дыра в потолке. Чернущая-пречернущая. Самогонкой разит.

Ну, понятное дело, балясы точим только про Андрейку: как он там в космицском пространстве и чем опеть это обернется — либо медаль ему повесют, либо в тюрьму за самоволку посодют. Космос тебе не баня, понимать нужно. Однако ж газеты сохраняют молчание, обратно же телявизир — ни твою мать. Мы волноваться почали, ан глядь — Андрюха приползает. Весь оборванный, грязный, без сапог и без кепки, лицо белое, руки-ноги как в лихоманке. Мы его обступили и говорим: «Ну, как там? Погано?» «Ох, — говорит Андрей, — хуже не бывает. Все деньги, что были, за неделю спустил!» Ну, думаем — космос! Мать его перемать!

Хотели еще у Андрея выспросить, но, видно, человеку и так досталося, бог с ним! Обратно же от Маруськи ему влетело: как увидела сваво супружника в таком виде, ну поленом охаживать! «Я тебе, — кричит, — покажу космос! Я тебе устрою «Союз — Аполлон», пьяница проклятый!» Так и не поняла, что Андрюха космицской полет совершил. И вы не верите? Дело ваше, хозяйское. Я могу и не рассказывать…

Алмазный мой рыбец

(Валентин Катаев)

…следовательно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Так сказал кто-то из моих великих друзей. А может, и я (что-то странное происходит с моей памятью). Жажда новизны не покидала меня с детства. Впоследствии этот метод окрестили «новизмом»…

Мы летали в космос еще с той поры, когда жили в городе белой акации у самого Черного моря. Я не буду приводить его подлинного названия, скажу только, что начинается он с прописной буквы О, похожей на иллюминатор космической ракеты. Билетами в космос торговали на Привозе. Цена была не такая уж малая — десять копеек серебром, — и не каждый из нас, юных гениев Молдаванки и Дерибасовской, мог позволить себе такую роскошь.

В созвездии Рыб я побывал прошлым летом. Мы с женой спустились по трапу: в красном небе, невысоко над горизонтом, рыбьими глазами смотрели три звезды. Откуда мог знать рыбец, что небо здесь красное? Ведь у него никогда не было лишних десяти копеек серебром!..

Если серебро хорошенько начистить, оно будет сверкать, как алмаз. В доме моего отца столовое серебро хранилось в боковом ящике буфета. Однажды я украл серебряную вилку и продал знакомому мальчику из реального училища за десять копеек. Мне хотелось побывать в космосе. Жажда новизны…

Рыбец умер от инфлюэнцы в трехмесячном возрасте. Он уже тогда писал белые стихи. Мы все развивались очень быстро. Помню, как он, высунувшись из люльки, громко декламировал своим веселым, слегка надтреснутым голосом:

Впрочем, вполне возможно, это написал не рыбец, а Капитан, с которым я познакомился у свистульки. Свистулька был женат на родной сестре экзекутора, еще в двенадцатом году перешедшего на сторону белых. Так мы называли тех, кто любил белое вино и белые танцы…

…один раз увидеть!..

Жажда новизны гонит меня вперед и вперед. «Один только раз!» — шепчу я, натягивая на посеребренную голову алмазный мой шлемофон. Я лечу посреди галактик. От меня серебряными копейками отскакивает космическое вещество, похожее на рыбью чешую…

Космодром

(Илья Штемлер)

Рядовой боец