Маръа Малми Как халтия ходил к Йоулупукки в работники наниматься

Давным-давно за Полярным кругом, на самом краю земли построил себе усадьбу Йоулупукки*. А в соседнем лесу под кустом можжевельника жил маленький халтия*, которого звали Сипи.

Перед Рождеством халтия бросал все свои лесные дела и приходил к соседу, чтобы из-за ограды поглядеть, что творится в усадьбе зимнего волшебника.

Там сновали тонтту* в длинных колпачках. Они чинили сани Йоулупукки и чесали оленей щетками. Они заплетали в гирлянды колосья пшеницы и мастерили из соломы рогатых козликов. Они пекли имбирные пряники и повязывали золотистые ленты на свертки с подарками. Все они делали дружно, без устали напевая веселые песни.

И до того эта кутерьма нравилась Сипи, что как-то раз он набрался храбрости и пошел в усадьбу к Йоулупукки наниматься в работники.

Вошел он в дом, шапку снял, поклонился с порога и говорит:

– Йоулупукки, старый дед, возьми меня к себе, я тоже хочу вместе с тонтту подарки заворачивать и песни петь.

Йоулупукки брови насупил, губами почмокал и говорит:

– Уж на что я добрый волшебник и любого готов принять, но ты, халтия Сипи, погляди на себя. Ну куда тебе к тонтту в одну компанию? У них кожаные сапожки и полосатые чулочки, ладный кафтанчик и красный колпачок. А у тебя худой тулуп и старые унты, а на голове будто дикобраз поселился. Ни блеску в тебе, Сипи, ни сноровки. Ты и каши поди сварить не сумеешь. Вот тебе пряник на дорогу, и дуй домой.

Постоял Сипи на пороге да и пошел обратно в лес. А сам думает:

«Чем же я нехорош? Дай-ка я попробую стать таким же, как тонтту».

Пошел он перво-наперво к тетке Туманной.

– Хей, Туманная-Дымная, ты все утро сидишь у лесного озера, надуваешь густого туману, как печная труба в усадьбе Йоулупукки. Наверняка ты кашу варить умеешь. Научи меня!

Тетка Туманная маленькому Сипи никогда не отказывала.

– Подходи, – говорит, – ближе. Смотри, какую я кашу по утрам завариваю.

И начала она в проруби длинным шестом мешать. А в проруби со дна озерный ил поднимается, мелкие камешки, лягушачья икра, ледяная шуга – все в водовороте вертится, который устроила тетка Туманная.

– Подойдет тебе такая каша? – заботливо спросила тетка.

– Спасибо, Туманная-Дымная, подойдет, – ответил халтия Сипи.

Насыпал он ей целую пригоршню орешков и дальше пошел. А сам и думает:

«Не сумею я каши сварить, прав Йоулупукки. Нехорош я. Но хоть попробую свою одежду в порядок привести! Вдруг получится».

Пошел Сипи к лесным зверям. Зашел в самую чащу, кличет. Вышли к нему волки и медведи, лисы и зайцы. Спустились из гнезд сороки и дятлы, глухари и совы. Обнимают его, по плечам хлопают, садись, дескать, с нами, расскажи сказку.

– Ох, некогда мне сегодня сказки рассказывать, – отвечает Сипи. – Мне бы раздобыть кожаные сапожки и полосатые чулочки, ладный кафтанчик и красный колпачок. Может, кто из вас поможет?

Призадумались звери и птицы.

– Такого не держим. У нас самих шубы верные, оперенье надежное, да и ты одет хоть куда – зачем тебе новая одежда?

– Хочу к Йоулупукки пойти в работники. Вместе с тонтту петь и плясать, подарки заворачивать.

– И рады бы тебе помочь, да не сумеем. Если хочешь кожаные сапожки – значит, кому-то из нас шкуру с себя надо снять. Если хочешь чулки да колпак – с кого-то из нас надо мех состричь. А сейчас зима, не резон нам переоблачаться.

– Не надо, не надо мне ничьей шкуры, – руками замахал Сипи. – Извините, что побеспокоил!

Угостил он зверей и птиц сушеной малиной да вяленой рыбой и дальше пошел. Идет и думает:

«Эх, не форсить мне, видно, в красном колпачке. Нехорош я. Может, хоть волосы себе подравняю и причешу, чтобы не торчали в разные стороны».

Только вот где бы гребешок взять да ножницы? Ни один халтия таких вещей у себя под рукой не держит. Но тут вспомнил Сипи про дядьку Речного, который мог бы ему помочь.

Пришел Сипи на берег и просит:

– Хей, Речной-Водокрутный, у тебя борода длинная, как у Йоулупукки, помоги-ка мне с моей прической справиться.

Дядька Речной проснулся и ногами от злости затопал, что не вовремя разбудили. Брызги во все стороны полетели. Потом увидел дядька, что это маленький Сипи, и успокоился.

– Ладно, – говорит, – становись на этот камень и терпи!

Кликнул дядька бобра и ондатру, стали те своими коготками волосы у Сипи на голове расчесывать. Прилетели нырки, стали волосы выщипывать. Халтия губы закусил, терпит, ни звука не издает. А дядька Речной его голову водой смачивает, чтобы ровно было.

– Ну-ка погляди в воду, нравится?

Отразился в реке маленький халтия, у которого во все стороны торчали мокрые волосы разной длины.

– Очень нравится, дядька Речной. Спасибо! – вздохнул Сипи и вытащил из кармана гостинец – сладкие корешки.

Надел он свою войлочную шапку, чтобы согреться, пошел домой, под можжевеловый куст, а сам думает:

«Нет, видно, не судьба мне в работники к Йоулупукки наняться. Нехорош я. Так и проведу всю жизнь в лесу, не возьмут меня к себе дружные тонтту, не обучат своим веселым песням».

По пути завернул Сипи к деду Йотуну, чтобы занести тому черники и багульника. Этот Йотун был самым старым из всех жителей полярного леса. Он всегда сидел на сопке, покрытой редким ельником.

– Явился! – еще издали недовольно закряхтел старый Йотун. – Я тебя неделю поджидаю. А ты все где-то прохлаждаешься!

– Дедушка, да я всего денек-то и не заглядывал! – громко закричал Сипи, вытягиваясь на носках, чтобы его крик долетел прямо до заросших мхом ушей Йотуна. – А вот гляди, какой гостинец я тебе принес!

И он достал из кармана имбирный пряник с карамелью, который получил в подарок от Йоулупукки.

– Что мне твои пряники! Бегаешь по чужим усадьбам, смотри, добегаешься! К хорошему это не приводит.

Старый Йотун говорил так, будто в горле у него стояли два жернова и с трудом перемалывали песок. Он от старости почти не мог ходить и видел с трудом, а еще плохо слышал. Но зато он хорошо чуял запахи и сразу распознал, куда бегал внук. Пряник он проглотил в один миг.

– А вот, дедушка, тебе еще ягод и свежего багульника – прямиком из-под снега! Тебе для здоровья полезно. Дай-ка я поправлю твои подушки, чтобы тебе было сидеть удобнее.

И халтия Сипи, поднатужившись, начал ворочать тяжелые камни на еловой сопке за спиной у старого Йотуна.

– Ох-хо-хо, – сердито заохал тот. – Всю перину мне развалил.

Он хотел переступить ногами, но почувствовал, что не может ими пошевелить. Ноги Йотуна вросли в землю.

– Ну вот и становлюсь я частью сопки, наконец-то! – довольно сообщил он внуку. – Скоро на мне вырастет покров из черничника, мха и папоротника. А пока буду согреваться одеялом из снега и льда.

– Хорошо,