Союза. Даже сложно представить, что они могли сделать с Кейт, которая не понимала бы что случилось с её родственниками. Несмотря на то, что сохраняется вся память бывшего хозяина тела, думаю девушка поняла, что что-то не так. Скорее всего её ждал бы «несчастный случай» подстроенный «родственниками».

— Вся моя семья благодарна тебе, граф, за то, что ты сделал это сам, за то, что пошёл на то, на что я бы никогда не согласилась. — продолжала женщина. — Я читала тебя.

Понимал, что герцогиня говорила про заклинание раскрутки памяти, на которое мало кто согласится. Оно могло показать не только то, что видел человек, но и все его чувства. Мало того — можно было заставить его раскрыть своё истинное отношение к любому другому человеку. Мне то было всё равно, я не такая важная фигура, да и моя специализация позволяет мне всех ненавидеть. Всё равно ничего не могу сделать — печать помешает.

— Я благодарна тебе за жизнь моей дочери, граф. — в этот раз заговорила пепельноволосая Кентри’Тен. — Наша благодарность не может остаться лишь словами.

Неизвестная мне маг особой службы вышла вперёд, я наконец то рассмотрел её знаки различия — капитан. Лицо не примечательное, такого человека встретишь и почти сразу забудешь на улице. Наверное, именно так и должны выглядеть сотрудники такого ведомства — незаметными.

Тем временем женщина оказалась рядом, взялась за свою перевязь и только сейчас я заметил, что там два меча. Один из них она сняла вместе с ножнами. Судя по виду — стандартный армейский клинок, разве что очень новый. Гарда блестит, рукоять ещё толком никто не держал. Лезвие вышло из своего укрытия, блеснуло в тусклом свете, оказалось на двух ладонях перед нами. Мы с Торгом непонимающе смотрели — то ли мне подарок, то ли ему, то ли обоим.

— Колдун, выправь стержень, закрепи заклинание. — огненная герцогиня нарушила молчание.

Торг неуверенно снял перчатку с правой руки и потянулся к оружию. Я не смотрел на него, но понимал — глаза дядьки сейчас пропали в свете дара. Заклинание я почувствовал сразу.

Две пентаграммы появились прямо на ладонях мага что держала лезвие. Скрипнул зубами, учуяв аркан крови. Оружие тем временем налилось силой. Пальцы колдуна осторожно погрузились в лезвие, знаки на ладонях офицера засветились. Второй рукой дядька схватил меня за запястье, потянул его к мечу. Поморщился, когда большой палец грубо прошёл сквозь плоть. Несколько капель крови упали на клинок и моментально исчезли в металле. Оружие засветилось ещё больше в магическом свете, да и так от него повеяло красным. И так, одним пальцем, тот кто когда-то принял меня в этот мир, поранил и тут же исцелил мою руку. Я снова поразился мастерству колдуна и задался вопросом почему же его сторонятся остальные.

— «Рамзай» — древний клинок нашего рода, именно им ты попытался уничтожить то существо что заняло тело моего сына. — сказала глава рода Эндор’Сени. — Металл не выдержал, меч был перекован.

В полной тишине то, что зачаровали маг крови и Торг упало вниз, оружие звякнуло о мрамор, «Рамзай» оказался у моих ног. Я помнил меч что взял во время схватки — он больше походил на абордажную саблю. Несмотря ни на что — свою роль выполнило, хоть лезвие и «поплыло» в итоге. Сейчас же, перекованный, выглядел совсем иначе — наклонился и поднял. Сразу стало понятно, что оружие делали под мою руку, очень уж удобно всё держалось. Осторожно и без спросу применил магию, пустил немного внутрь меча — почувствовал, как клинок принял энергию. Интересно было другое — меч оказался двойного назначения. Так же как у нас на Севере, способный пропускать через себя кучу энергии. При этом словно посох мага древности, помогающий волшебнику, способный держать в себе часть заклинаний.

Понятно было почему женщина уронила оружие — кроме меня сейчас его никто не мог брать. Заклинание крови и работа колдуна кончились — меч навсегда привязан ко мне. В данный момент он, конечно, не смертелен для другого носителя, но думаю сильный ожог обеспечен. Да и слушаться такое оружие никого другого не будет.

— Его новое имя — «Астоль». — продолжала сильнейший маг воды и воздуха Империи. — И я надеюсь, когда оно вернётся — это оружие больше не подведёт тебя.

Я смотрел на лезвие, по которому сейчас проходили красные сполохи. Сам не заметил, как стал источником, энергия потекла по клинку и обратно ко мне. Больше всего это походило на то, как когда-то я держал меч стража в гостиной Красного Замка. Не такой мощный, но явно что-то очень и очень схожее с тем орудием убийства.

Огляделся, понял — мы с Торгом остались почти одни. Разве что пару матросов в синей форме у выхода из комнаты, остальные же покинули зал. Не знаю сколько я так всматривался в лезвие, и вообще попрощались ли с нами, но похоже ни я, ни дядька ничего не услышали. Он тоже стоял рядом ошеломлённый, ничего не понимающий, и я осторожно дёрнул его за рукав. Мужчина повернулся ко мне, я поморщился от того сколько света лилось из его глаз. Рядом с колдунами маги могут находится более-менее спокойно, но сейчас от него так веяло даром, что аж глаза слезились.

— Небесный металл… — произнёс еле слышно колдун.

Покачал головой, понимая о чём он — прикосновение колдуна к небесному металлу редкость. Келемит и небесный металл очень похожи, но второй из первого мира, откуда пришли наши предки. Говорят, в том мире не было аналога келемита, и Боги сами изменили часть железа что лежала в недрах земли. Отсюда похоже и связь — если человек с даром Адона, мужчина, своим умением прикоснётся к такому — его сила возрастает. На Севере колдуну запрещено самому прикасаться к такому. Только по разрешению Старшего Жреца Анстуга. Считается что это нужно заслужить. Если такое случается без ведома старших (1) — колдуна может ждать даже обритие.

— И что теперь будешь делать? — спросил охрипшим голосом. — Тебе нельзя на Север больше.

— Буду жить. — ответил Торг, пожимая плечами и влезая в перчатку, спросил удивлённо: — С чего ты вообще взял что мне нельзя домой?

— Ну… Небесный металл… — начал было я, подбирая слова.

Он улыбнулся и покачал головой, потом и вовсе громко рассмеялся, не стесняясь матросов. Дошло до того, что дядька наклонился, держась за колени, и пытаясь остановить смех. В какой-то момент его дыхание кончилось, он успокоился, стёр слезу со щеки, сказал:

— Я отрёкся от храма через две недели после твоего рождения.

Смотрел на него расширившимися глазами, не понимая ничего. Отречься от Анстуга невозможно, это скорее всего смерть, колдуна убьют сразу после этого. Такое бывало за всю историю свободного Севера несколько раз, и, по-моему, только