А ГАЖ Изгой. Встреча на задворках

Серые тучи, слившись в едином страстном поцелуе с городским смогом, пролились холодным дождём на грязный асфальт. Холодный осенний ветер голодной собакой вгрызся в ошмётки какой-то газеты, с утробным урчанием и воем гоняя её по заваленному хламом тупичку меж многоэтажками.

Где-то в самом дальнем углу закоулка нервно дёрнулось несколько полусгнивших ящиков из-под овощей. Да так и зависли, не упав на загаженный асфальт. Тонкие длинные пальцы землисто серого цвета натужно напряглись, втаскивая их обратно. Щуплый паренёк в засаленной кожанке и драных джинсах, что прятался за штабелем, нервно прислушался. Нет, всё тихо. Обошлось. Его в очередной раз не нашли.

Выждав ещё с пол часика, на всякий случай, он тихо вышел из ненадёжного укрытия и медленно поплёлся в сторону ближайшей автобусной остановки.

“Время пришло в гости отправиться, – еле слышно пробормотал он, напевая старую детскую песенку из древнего мультфильма, – ждёт тебя старинный друг. Он толстый и славный. Он друг самый главный”…

Напев оборвался на припеве. К близкой уже остановке кряхтя и отплёвываясь октаном подъехал кособокий “Икарус” с гармошкой, изрыгая из резинового нутра толпу одноликих пассажиров и готовясь в очередной раз натужно раздвинуть пространство внутри себя, чтобы вместить всех тех, кто уже продирался сквозь выходящих, чтобы занять свои места.

Парнишка рассмотрел на табличке номер “23” и надпись мелкими буквами где-то среди ключевых точек маршрута “пр-т Гагарина, Областная Клиническая Больница”.

– А вот и мой подоспел… – загадочно улыбнулся он и припустил в сторону почти всосавшихся в двери древнего монстра людей.

***

Он вышел на Киевском. Недалеко от школы Олимпийского резерва. Прошёлся вдоль старенького решётчатого забора детского садика, посмотрел на ненавистные стены своей собственной средней школы и углубился во дворы. Там между двумя техникумами и общагой Института Кооперации, его ждали. По крайней мере, парнишка на это очень сильно рассчитывал.

Заказчики давно уже привыкли, что мальчишке свойственно, как он сам говорил сквозь кривую усмешку, “задерживаться по непреодолимым обстоятельствам”. И в дни контакта заранее больше ни на что не рассчитывали, вынужденные порой проводить в кафешке глубоко во дворах студенческого городка по несколько часов к ряду.

К сожалению для них и к счастью – для самого исполнителя, в этом маленьком провинциальном городке с заказами подобного характера справиться больше никто не мог. Терпели. Крыли и кляли. Пили чёрный кофе без сахара. И ждали. Столько, сколько было нужно.

Дверь тихонько отворилась, оповещая немногочисленных едоков лёгким звоном ловца духов о приходе нового посетителя. Никто не обратил внимания на школьника. Завсегдатаи прекрасно его знали, а случайно зашедшим было уж точно не до какого-то оборванца из подворотни.

– Здрасть, тёть Маш, – тихо проскрипел парень, подойдя к барной стойке, – можно чаю зелёного с жасмином и булочку?

– Стасик, опять дома не ел? – Женщина чуть за тридцать осуждающе посмотрела на паренька и включила чайник. – Куда только родители смотрят?

– Они мне не родители, тётя Маша! – Черты лица мальчишки как-то неуловимо обострились. И без того щупленький на вид школьник будто в струну вытянулся. А в глазах полыхнуло адское пламя.

– Стас… – начала было бармен, но махнула рукой. – Держи. Твои сегодня за пятым в углу. Уже по литру кофе в себя влили. Злющие… Часа три, поди ж, сидят. Вот нравится тебе их из себя выводить, что ли?

Паренёк улыбнулся, схватил со стойки керамическую кружку и блюдце с булочкой, после чего, благодарно кивнул и ушёл в указанном направлении.

– Ох, Изгой, допрыгаешься ты когда-нибудь, с этими упырями в салки играя. – Тихо прошептала ему вдогонку Мари и взялась надраивать винный бокал.

***

– Почему так долго? – Раздувшийся, словно шарик, боров раздражённо протянул короткопалую лапищу, требовательно сузив поросячьи глазки. – Сюда давай! И быстро.

– Сначала оплата, – Стасик невозмутимо плюхнулся на свободный стул и заинтересованно взглянул на заказчика. – У нас сначала деньги, потом товар. Можно и по-другому, но деньги вперёд.

– Давай сюда! – Тучный засопел и начал краснеть. Было видно, что он сдерживает эмоции из последних сил.

– Утром деньги, вечером стулья, – повторился мальчишка, растягивая в усмешке тонкие обветренные губы, и отхлебнул обжигающего напитка. – Можно и наоборот, но деньги вперёд.

– Щенок, да что ты…

– Борис Аркадьевич, – тонкий, как высушенный кипарис, напарник борова тихонько положил аристократическую ладошку, обтянутую серой пергаментной кожей, поверх лапищи коллеги, от чего тот резко сжался и поубавил прыти. – Мальчик имеет все основания вам не доверять. С его-то товаром. Не стоит обижать представителей его профессии.

Толстяк пробурчал под нос что-то нечленораздельное и огляделся по сторонам. Наличие большого количества посетителей, а для него сам факт присутствия хотя бы одного "лишнего" означал уже излишне много, и нервно уставился на компаньона.

– Нас никто не видит, Борис Аркадьевич, – устало скривился сухой в ответ на немой вопрос тучного. – мистер Изгой свой хлебушек не просто так кушает, ведь так, молодой человек?

Мальчик лишь отпил небольшой глоток чая и выжидательно посмотрел на заказчиков.

Поменьжевавшись немного, тот, кого звали Борисом, достал из кармана планшет и недовольно буркнул:

– Номер.

Стасик тут же сунул тучному истерзанную и смятую бумажку, кое-как расправленную в последнюю секунду, и удовлетворённо отметил брезгливость во взгляде взрослого.

Толстые короткие пальцы нервно пробежалась по консоли. В кармане изодранной кожанки тихонько тренькнуло. Мальчишка благодарно кивнул. В тот же миг, бумажка превратилась в красивый совершенно живой, будто только что сорванный, цветок ромашки.

– Ваш заказ, – ехидно осклабился Стасик, – не передумали? Вы всё ещё можете отказаться.

– Моё, наконец-то! – Тучный вожделённо закапал слюной на столешницу. Его пробил холодный пот, а толстые лапищи потянулись к цветочку. – Не отдам. Он мой.

Мужчина схватил артефакт и взвыл от боли. В тот же миг, его опутали чёрные шипастые щупальца, обволакивая копошащимся коконом и сдавливая так, что послышался хруст ломаемых костей.

– Борис Аркадьевич, Изгоя обманывать нельзя. – Зацокал языком Стасик. – Мои друзья этого не любят. И, к сожалению для вас, обмана не прощают.

Щупальца сошлись в точку, и уже через минуту на столе вновь лежал красивый цветочек ромашки. Парнишка перевёл взгляд на второго заказчика и выжидательно