отчуждённой и безродной

Она не стала более свободной!

Её красу сжигал огонь свечей;

Считать не принято прошедших даром дней!

(На короткое время уходит как бы в себя, продолжает.)

Тем временем, потоками войны

Увлёк себя, боясь своей вины.

Искал врага, как бешеный, повсюду;

Из-под земли его, казалось, я добуду.

При штурме Цейты конь мой пал,

Чуть было в плен я не попал;

Пришло, однако же, спасенье;

Господь послал его — ему благодаренье!

Из битвы вышел чудом я живым,

Почти невидящим, к тому ж ещё хромым.

Квеведо

Со мной несчастье тоже поселилось:

Моя жена быстрехонько простилась

Со светом, столь желанным для двоих;

Я стал богат, и голос горя стих.

Наследство утешеньем послужило,

Оно меня с утратой примирило.

Камоэнс

Топтал ногами я далёкую чужбину;

За тяжкий труд — поклон простолюдину.

О прошлом думая, стремительно старея,

Любить возвышенно, без выгоды умея,

Не изменил в своих поступках я себе:

Она опорою служила мне в борьбе.

Лежал с повязкою я долго на глазах;

От ран моих, полученных в боях,

Оправился. Немного легче стало.

Глядел на мир не так уже устало.

И вот поэзия мне душу обновила,

И муза вдруг приветливо спросила:

«Желаешь ли о счастье говорить?

Твои слова способны убедить.

Возьми перо, гляди на небосводы

И на луну; живут тобой народы!

Преодолеешь ты в себе с успехом страх;

О, жизнь находится в твоих, Поэт, руках!»

(C улыбкой.)

Признаюсь, да! я несколько смутился,

Возможно, даже в чём-то изменился;

А как же, стыдно мне за слабости в душе,

Но сил целительных набрался я уже

И был готов на новые свершенья

Во имя, несомненно, примиренья.

Квеведо

Свой капитал я под проценты поместил

И в скором времени его ушестерил.

Ну, продолжай! Случилось что с тобою?

Камоэнс

Не разойтись уже, похоже, мне с бедою.

Тут можно говорить о невезенье,

Хоть боевое с честью выдержал крещенье.

Нет, я не стал, как многие, жестоким,

И не замкнулся я, хоть был и одиноким.

Остаться далее? Страдать по тем местам?

И жить в смирении, потворствуя мольбам?!

Решенье принято. Оттуда я бежал,

Но ей себя навеки завещал.

Был даже в Индии. Какие там красоты!

Там горы есть, но также есть и гроты;

Иначе там играет солнца луч,

Когда он выглянет игриво из-за туч.

Квеведо

Что принесли тебе скитания, скажи?

Камоэнс

Гонения да ненависть во лжи!

Так предков подвиги сознательно воспев,

Назло завистникам я всё же, уцелев,

Открыто высмеял льстецов и истуканов;

Страна плодит безудержно профанов.

И был унижен я, но тем, кого любил,

В ком счастье нежной дружбы находил.

О, Португалия, ты горько пожалеешь,

Коль семена предательства посеешь!

Заслуги прошлые не помнит уж никто,

Глядят на истину с ухмылкою зато.

В софистах есть опасность временами:

Добьют, не мешкая; обманными речами

Найдут на всё как будто оправданье;

Они используют умело злодеянье.

И вот отвержен я! играя роль стыдливо,

Моё присутствие терпели молчаливо.

(Кашляет, с трудом продолжает.)

Мне жалобы противны от рожденья,

Лежать ничком не мне у снисхожденья;

Я просьбами не стану досаждать –

Себя в руках давно привык держать!

Квеведо

Что сокрушаться о былом?

Не стоит думать о пустом.

Кто на просчётах не срамился?

На них и я порой учился.

Камоэнс

Жить невозможно без надежды,

Хотя кругом одни невежды,

А я для них всегда смутьян.

И вот на троне Себастьян;

При нём увидел я свободу,

С волненьем думая, — народу

Глаза открою я теперь;

Так думал я тогда, — поверь!

И свет природы вековой

Ласкал меня своей рукой.

Король по долгу, по призванью,

Его я был возвышен дланью,

Но был убит на поле боя –

С тех пор влачу я жизнь изгоя.

И погрузился я в раздумья,

Где места нет для остроумья.

Закат ужасен для меня;

Зачем не умер прежде я?!

(Вздыхает с горечью.)

Вот на пороге страшный день!

Филипп пришёл и я как тень,

В бегах, измотан до предела;

В огне молвы душа горела!

Квеведо

Согласен с тем, что слышу я;

Печаль глубокая твоя

Невечна — знаю, хоть гнетёт;

Стряхни с себя её налёт!

Камоэнс

Мой мрачен лик в лучах уже рассвета!

Покинут я. Блуждает счастье где-то.

Вдали от всех. Друзьями позабыт…

К тому ж советами теперь по горло сыт.

Для муки я, как видно, уцелел…

Терпенью есть, мне кажется, предел!

(Помолчав.)

Ты в памяти моей навек остался,

На зов без промедленья отзывался,

И не был ты, по прихоти, браним,

И видел я всегда тебя таким:

Игривым, ласковым, послушным под рукою;

Неутомимым был в игре с самим собою.

Покойся же в сырой могиле, пёс!

Исправно мне свою ты службу нёс,

Тогда тебе сказал я на прощанье:

«В раю твоё исполнятся желанье».

Квеведо

(В сторону.)

Пора, пожалуй, к делу приступать;

Достаточно — не стану больше ждать.

В поту чело моё. О, сколько напряженья!

За сына блажь такие униженья…

Но спесь собью с него, и в том уверен я!

Винить мне не за что давно уже себя.

(Ему.)

Сердечный друг, нелёгок твой удел!

В приюте ты заметно похудел,

На лбу прибавились усталые морщины,

Мои же золотом наполнены корзины.

Писать стихи, слыхал, легко ты мог;

Какой от этого тебе, скажи мне, прок?

А вот и благодарность наступила…

Игра в любовь всегда меня смешила!

Твоих заслуженных сторонник я побед,

Твой с музою запомнился дуэт.

Уж коли я судьбу сравню с моею,

Не осерчай — обидеть не посмею;

Мой выбор поразумнее, бесспорно;

Хвалиться положеньем незазорно.

Камоэнс

Я слышу страшное признание опять.

Нельзя без выгоды?! Её соизмерять

Готов и ты кровавыми шагами!

Так лучше мы расстанемся врагами!

Бездушные расчёты торгаша…

Повсюду ложь, господство барыша;

Ты разглагольствовал цинично о морали,

Законы алчности едва ль тебя смущали!

Квеведо

(В сторону.)

Смеяться не позволю над призваньем!

Пусть нищета послужит назиданьем.

Ох, отплачу за все мои страданья!

(Ему, льстиво.)

Не обращай, прошу тебя, вниманья

На мой немного строгий разговор,

Слова звучат жестоко не в укор;

Как брата брат сердечно убеждаю;

В душе, поверь, и я переживаю…

Легко с хорошей новостью смириться;

Изволь ко мне, мой друг, переселиться.

Не откажи! ведь просьба так проста…

Всё остальное вроде суета;

Ты