ЛИММЕРІЙСКІЯ ПЕРЧАТКИ (Повѣсть Г-жи Эджевортъ)

Был воскресный день — колокола кафедральной герфортской церкви звонили к проповеди; на улицах толпились богомольные люди.

— Госпожа Гилль! Госпожа Гилль! Бетти! Бетти! Готовы ли вы? Совсем почти отзвонили, мы опоздаем: разве забыли вы, что я церковный староста? — так кричал господин Гилль, кожевник, стоя на последней ступеньке лестницы, с тростию и шляпою в руках, в ожидании жены и дочери.

— Я готова, батюшка, — сказала Бетти, проворно сбежавши с лестницы. Она была так приятна, так свежа и так хорошо одета, что отец, посмотревши на нее, не мог не улыбнуться, смягчил голос и только сказал, увидя, что она еще не надела перчаток:

— Напрасно, мой друг, ты останавливалась за перчатками, их можешь надеть дорогою.

— А по моему мнению, — сказала госпожа Гилль, которая тихо сходила с лестницы, одетая в праздничное платье, в огромной соломенной шляпе с ужасным пунцовым бантом, — и совсем не должно бы было ей надевать этих перчаток!

— Я не понимаю, — сказал господин Гилль, — почему эти перчатки находишь дурными. Перчатки как перчатки, лайковые, белые. Но будем говорить об этой материи после. Пора к обедне.

Господин Гилль подал жене и дочери руку — но Бетти еще не надела своих перчаток, а госпожа Гилль сердилась и била себя по носу опахалом.

— Знаю, — ворчала госпожа Гилль, — знаю, что все мои слова считаются за ничто; но я умею рассуждать о вещах не хуже других, а может быть и лучше! Например, не я ли прошлого году предсказала тебе, что нашу большую собаку украдут? Не я ли первая заметила, что стены нашей кафедральной церкви начинают обваливаться? Тебе бы никогда не пришло в голову об этом подумать, хотя считаешься и старостою церковным!

— Но, ради Бога, растолкуй мне, какую связь имеют Беттины перчатки с большою нашею собакою и с трещиною на стене кафедральной нашей церкви?

— Слепой человек! Разве ты не приметил, что эти перчатки лимерикские?

— Приметил, и всё еще тебя не понимаю, — сказал господин Гилль, понизив голос — таково было его обыкновение, когда супруга его начинала сердиться, и когда еще он сам не вышел из терпения.

— Странный человек! Но разве ты забыл, что Лиммерик город ирландский?

— Помню!

— Стало быть ты обрадуешься, когда наша кафедральная церковь, в которой ты староста, взлетит на воздух, и когда тот, кому удастся подорвать ее, женится на твоей дочери?

— Боже избави нас от такого несчастия! — воскликнул господин Гилль, переменившись в лице — он остановился, чтобы поправить парик свой, который съехал на правое ухо. — Но, госпожа Гилль, — продолжал он, — я не вижу, что заставляет вас иметь такое подозрение?

— Не видишь? Не видишь? Мало ли чего ты не видишь, друг мой! Ты только других умеешь называть зеваками или слепыми! Прошлого году я же тебе советовала беречь нашу большую собаку — но ты меня не послушал! То же будет и с церковью.

— Душа моя, божусь Богом, не понимаю ни одного твоего слова. Говори яснее, прошу тебя!

— Яснее? Бетти может говорить с тобою яснее. Спроси, от кого получила она перчатки?

— От кого, Бетти?

— Батюшка! Меня подарил ими господин Бриан О'Нейль! — отвечала Бетти, потупив глаза и закрасневшись.

— Ирландский перчаточник? — воскликнул отец с ужасом.

— Что скажешь теперь? Обманулась ли я или нет? — спросила госпожа Гилль.

— Сей час сними эти перчатки, Бетти! Я видел твоего Бриана один только раз в жизни, но право не могу его терпеть: он ирландец. Говорят тебе, сними перчатки!

— Но, батюшка, я не взяла с собою других.

— У меня есть в запасе шелковые, — воскликнула госпожа Гилль, вынимая из кармана старинные шелковые перчатки, с прорезанными пальцами, замаранные и чрезвычайно широкие.

— Но скажите, батюшка, разве ирландец не может быть честным человеком? — спросила Бетти.

Господин Гилль не отвечал ни слова.

Они пришли в церковь. «Теперь не время думать об ирландцах и англичанах, — шепнула госпожа Гилль на ухо своей дочери. — Помни, что тебе надобно, сидя в церкви, показывать людям, что ты дочь церковного старосты».

Не почитаем за нужное говоришь о тех коварных насмешках, которые были сказаны молодыми соседками на счет старинных Беттиных перчаток. Господин Гилль, как церковный староста, пошел после проповеди осматривать пролом, о котором говорила ему жена: он нашел в фундамент церкви скважину величиною в кулак и небольшую трещину, на которую долго смотрел в размышлении, потирая лоб и нюхая табак; между тем госпожа Гилль прохаживалась по кладбищу и хвасталась перед соседками, что не позволила своей дочери носить перчаток ирландской фабрики.

Бетти пошла домой, будучи очень печальна и не понимая, как можно ненавидеть человека единственно потому, что он ирландец, и отчего мать ее говорила так много о пропавшей собаке и проломе в стене церковной. Неужли, думала Бетти, воображает она, что господин Бриан О'Нейль украл собаку или что он имеет намерение подорвать кафедральную церковь? В эту минуту она поравнялась с развалинами одного дома, которые напомнили ей, что она увидела господина Бриана в первый раз во время пожара, в котором он оказал многим несчастным великие пособия. Она вспомнила также, что давно не посещала вдовы Смит, у которой сгорел дом и которая от бедности жила в тесной лачуге. Бетти имела в кармане ефимок; она хотела заплатить за билет в театр, но решилась пожертвовать им вдове Смит, пошла к ней и, к величайшему своему удивлению, нашла в доме ее господина Бриана О'Нейля.

— Я думала, что ты одна, — сказала Бетти, покрасневши. Господин Бриан поклонился ей. Бетти начала разговаривать с госпожою Смит, вложила ей в руку ефимок и ушла, давши слово посетить ее очень скоро опять. Господин О'Нейль, удивленный холодным обращением Бетти, последовал за нею.

— Скажите, Бетти, не имел ли я несчастия сделать что-нибудь для вас неприятное? — спросил он, смотря с удивлением на Беттины шелковые перчатки.

— Нет, сударь, я не имею ни права, ни причины сердиться на вас! Но батюшка и матушка, не знаю почему, расположены к вам очень дурно. Они запретили мне надевать лимерские перчатки, которыми вы меня подарили.

— Но я надеюсь, что любезная Бетти не переменит своего мнения о том человеке, который привязан к ней от всего сердца, единственно потому, что ее родители без всякой причины перестали быть к нему благосклонными.

— Но я еще не имею никакого о вас мнения, господин Бриан, как же могу переменить его?

— Вы познакомитесь со мною короче; вы отдадите мне справедливость! Батюшка и матушка