срыва.

Или горячей штучкой.

Возможно, и то и другое.

— Вы когда-нибудь были женаты? — спрашиваю его, после разглядывания голого безымянного пальца.

Он делает глоток, на это раз дольше.

— Однажды.

— Вы волновались накануне вечером?

Он делает другой глоток.

— Нет.

— Вы всё ещё…

— …нет, — он обрывает меня.

— Простите, — говорю я.

Он пыхтит, качая головой.

— Поверьте, это к лучшему.

— Я Оливия, кстати, — говорю я.

— Габриэль.

— Можно кое-что спросить, Габриэль? Личный вопрос?

— Задавай.

Одинокий барный стул остаётся между нами, пустым.

— Ты не против? — спрашиваю я, оживляясь.

— Весь твой.

Я подсаживаюсь ближе к нему и притягиваю ближе свой наполовину выпитый напиток.

— Если бы ты мог пройти через это снова, ты бы всё равно женился на ней?

На крохотную секунду уголок его рта приподнимается, издавая рычание, а затем он прочищает горло.

— Нет.

— Чем закончился ваш брак?

— Ты сказала кое-что. Особенное.

Я пожимаю плечами.

— Я имела в виду в общем смысле. Например, я задам тебе вопрос, а затем он перейдет в беседу. Личную беседу.

— Боюсь, не соглашусь на эти условия. — Он делает глоток. — Общение — это ключ. В браке и в жизни.

— Спасибо, что поделился своей глубочайшей мудростью со мной, но ты так и не ответил на мой вопрос.

— И не собираюсь, — выдыхает он, прежде чем его взгляд перемещается в конец бара. Красное дерево и стеклянные полки, на которых были выставлены самые лучшие спиртные напитки.

Похоже, что он погружен в размышления, и я уже не решаюсь прерывать его, потому что у него определенно есть ответ, но мне смертельно любопытно. А моя стеснительность на низком уровне.

— Могу я тебе кое-что сказать? — спрашиваю я. — Кое-что очень личное?

Он смотрит с чувством собственного превосходства.

— При условии, что ты не пожалеешь об этом позже.

Я закатываю глаза.

— Ты совершенно незнакомый человек. Нет ничего, что ты можешь сделать с тем, что я тебе скажу.

Он поворачивается на стуле, выравниваясь и уделяя мне всё своё внимание.

— Верно, — говорит он, прищуриваясь.

Я глубоко вдыхаю холодный воздух, прежде чем отпустить ситуацию.

— Когда я думаю о своём будущем… самая сумасшедшая причина… я никогда не могу представить в нём своего жениха, — говорю я. — Я пытаюсь и пытаюсь. И пытаюсь ещё больше. Но похоже на то, что мой разум отказывается.

— Ты любишь его?

— Разумеется, люблю, — без колебаний отвечаю я.

— Ты хочешь провести остаток жизни с ним? — спрашивает он.

В этот раз я сомневаюсь, хотя не хочу и не знаю почему.

— Разумеется.

— Если это не самое слабое «разумеется», которое я когда-либо слышал…

Мой ответ получается в форме мыслей. Всё, о чём я боюсь сказать, потому что, произнося их вслух, делаю реальными.

— Иногда я чувствую, словно мы оба из разных миров, — говорю я. — Я выросла в семье рабочего класса за пределами Питтсбурга, а он вырос с прислугой из двадцати человек и проводящим лето на семейном острове. Впервые ужиная с его родителями, я не знала, какая тарелка для хлеба была моей и использовала неправильную вилку, а затем пролила красное вино на старинную льняную скатерть, являющуюся семейной реликвией, о чем поспешила мне сообщить его мать.

— Его мать, похоже, та ещё стерва, — говорит он, фыркая. — Но я уверен, что он нашёл всё это милым.

Понимая, что рву несчастную салфетку под напитком в клочья, я останавливаюсь.

— Вообще-то, нет. Когда мы уехали в тот вечер, он предложил оплатить мне уроки этикета.

— Это… поступок идиота. — Его темные брови поднимаются, и он качает головой. — Прости.

— Думаю, что он хотел как лучше.

— Ты думаешь, что он хотел как лучше?

Я обхватываю руками свой бокал и смотрю перед собой, думая, что обо всех остальных случаях, когда Дориан «хотел как лучше».

Заменив мою одежду из магазинов типа Target и Gap^[5]. Обычные шкафы на дизайнерские.

Убеждая меня поменять свою прекрасную «Хонду Аккорд» на BMW 3-й серии, за которую он был более чем счастлив заплатить.

Он обновил больше вещей, чем я припоминаю. От мелочей, подобно часам, что я носила, до увлажняющих средств, которыми пользовалась.

Я не могу вспомнить, когда отдыхала в Мертл-Бич^[6] с друзьями — когда бы у меня не было отпускных дней, которые пропадали, он портил мои планы и отвозил в экзотические и эксклюзивные места, которые я никогда не смогла бы себе позволить на зарплату дантиста.

В то время я думала, что жила в сказке. Только я не была принцессой, нуждавшейся в спасении. Я была пустышкой Джейн, а он был таким обаятельным и элегантным джентльменом, который добивался меня своей улыбкой с ямочками на щеках, увлекательной беседой и обещанием показать мне мир.

Это было так захватывающе. И свежо. И побегом из моего Дня сурка на тот момент.

Я поддалась чувствам.

Влюбилась.

А затем я сказала «да», когда он сделал предложение.

Всё это время он хотел меня.

Но он хотел свою версию меня.

Не понимаю, как я не подозревала этого до сих пор, в решительный час.

— Боже мой, — говорю я. — Я не могу выйти за него.

— Тогда не выходи.

— Но я должна.

Он осматривается.

— Не вижу никого, кто приставил пистолет к твоей голове, а ты?

— Ты не понимаешь. Объявление о нашей помолвке было в New York Times. Мы давали интервью журналу «Хамптонс». Это знаменательный день для Us Weekly. Полгода назад они провозгласили меня американской Меган Маркл^[7], и другие таблоиды последовали их примеру, а теперь все эти люди, никогда не слышавшие обо мне в своей жизни, жаждут мельчайшую сплетню, которую могут использовать, чтобы разорвать меня на куски в блогах и новостных лентах, и… даже не хочу начинать говорить о моей семье. Моя честная, трудолюбивая семья, которая откладывала каждую копейку и использовала драгоценное время отпуска так, чтобы они смогли проехать восемь часов, остановиться в дорогущем отеле и увидеть, как я выхожу замуж. Я не могу так поступить с ними.

— Хорошо. Тогда выходи за него замуж. — Габриэль выпивает напиток, прежде чем залезть в бумажник и извлечь небольшую оловянную коробочку с визитками цвета слоновой кости. Он дает одну мне.

Габриэль Александр, эсквайер.

«Семейное законодательство»

Нью-Йорк, Бедфорд,

Улица Клэрмонт, 42

(914) 555-9927

— Ты адвокат по разводам, — говорю я.

— Помимо всего прочего.

— Думаешь, что я совершаю ошибку.

Он пожимает плечами.

— Думаю, тот факт, что ты сидишь в баре накануне свадьбы, пьешь в одиночестве и ставишь под сомнение, стоит ли это делать,