монстрами. Через несколько минут первые тяжелые капли упали на пыльную листву, поползли по ней, оставляя грязные разводы. Я подставил лицо дождю. Струи падали мне на лоб и стекали к губам, вкус у этой воды был соленым.

Все что я смог сделать — набрать Томаша, сказать: «Ее больше нет» и отключить телефон.

Том занимался похоронами вместе с родителями Мартины. Я присутствовал везде, где положено, но ни с кем не разговаривал и ничего не воспринимал. Все, что было в моей голове это: «Ее больше нет»

Глава третья

«Холодный утренний ветер разорвал пелену молочно-белого тумана и разбросал клочья между домов. Маленькая Петра дрожала всем телом не столько от холода, сколько от страха. Она боялась Тех-Кто-Приходит-из-Тумана. Старшие мальчишки рассказывали про них страшилки перед сном, и девочку всю ночь мучили кошмары. Вдалеке звенел колокол, но его звук увязал в воздухе, долетая до Петры едва слышным шепотом. Учитель Павел говорил, что это просто ветер раскачивает колокол на городской башне, но девочка ему не верила. Сейчас, снова заслышав звон, она сильнее прижалась к спящей Житке и закрыла лицо ладошками. Бум-бум-бум шептал колокол, а Петере казалось, что это идут за ней Те-Кто-Приходит-из-Тумана. Сквозь пальцы она увидела, как в их убежище стало темно. Девочки укрылись на ночь в ржавом ковше гигантского экскаватора и сейчас крупная темная фигура загораживала проход, отрезая им возможность к побегу. Петра тонко взвизгнула и сильно пнула Житку по ноге. Та проснулась мгновенно, как будто и не спала вовсе. Через долю секунд в сторону фигуры смотрел темным жерлом ствол полуавтоматического пистолета. Житка держала его в вытянутой руке. Черный мокрый от росы ствол заметно подрагивал, все же он был слишком тяжел для нее.

— Это я — Лукаш, — произнес знакомый голос. — Убери пушку. Учитель сказал, через час выходим. — Лукаш сделал шаг назад и растворился в тумане.

— Все хорошо, маленькая. Давай вставать, — прошептал девочка, поглаживая растрепанные волосы Петры.

Житка была на пять лет старше Петры и в свои двенадцать уже считала себя взрослой. С тех пор, как их небольшой отряд вышел из школы, роли распределились таким образом: Учитель Павел — глава отряда, Ян отвечает за мальчиков, он самый старший из них, Житка отвечает за Петру и заведует аптечкой. Путь до места эвакуации должен был занять три дня, но получилось так, что они пошли через Город. Кабинка портала находилась на северной окраине, и добраться до нее было проще в обход через Лес. Но что-то пошло не так. Лес стал опасен. На подходе к нему, вечером первого дня, они потеряли Мирослава. Всю ночь из чащи слышались стук и скрежет, как будто кто-то перемалывал камнями кости. Наутро, после бессонной ночи старшие посовещались и решили идти через Город. В Городе орудовали банды фанатиков, но это были всего лишь люди, как сказал Учитель Павел, их можно было убить, в отличие от нечистии, появившейся в Лесу. После объяснений Учитель выдал пистолеты Житке и Яну, а себе оставил автомат, для детей он был тяжеловат. Вот уже пять дней они пробирались через Город. Днем шли, ночью прятались.

Девочки подошли к костру, вокруг которого уже расселись мальчишки. Учитель Павел разливал по тарелкам что-то горячее и вкусно пахнущее из котелка. Увидев их, все дружно поздоровались, подвинулись в сторону, давая возможность присесть на край поваленного дерева. Петра уселась между Яном и Житкой, подняла с земли веточку и принялась выводить в пыли свое имя. Писать его она научилась только вчера, поэтому буквы получались кривые и неровные.

Туман уже рассеялся, и стало видно, что ночная стоянка расположилась на небольшой строительной площадке. Тут все выглядело таким же брошенным, как и везде в Городе. Справа стоял экскаватор с распахнутой водительской дверцей, державшейся теперь на одной петле. На полу кабины валялась оранжевая пластиковая каска. Слева, на краю котлована, виднелся огромный желтый бульдозер с комьями земли на гусеницах. Около него, по щиколотку в грязи, утонул резиновый сапог. Видимо, незадачливый водитель неудачно спрыгнул и, в спешке, оставил его там. Стройка была окружена серым бетонным забором, местами треснувшим. Одна из плит завалилась, образовав проход. Поверх забора виднелись верхушки кирпичных домов, там очень давно никто не жил. Оконные проемы без рам, кое-где торчали клочья утеплителя, были видны следы пожара. Над крышами домов нависала высоченная городская башня на трех опорах. Каждое утро и вечер оттуда раздавался звон колокола. Павел не раз успокаивал маленькую Петру, рассказывая, что это ветер, но кажется, в это уже никто не верил. Учитель знал, в чем дело, но предпочитал думать, что все обойдется. Историй про Оставшихся рассказывали много, но в Совете никто не принимал их всерьез. Банда фанатиков, решивших остаться в гибнущем мире. Они сами выбрали свою судьбу, так что Совет за них ответственности не несет. Когда Эвакуация была завершена, по подсчетам ученых Совета в городах осталось около одного процента населения. Кто-то спрятался в подвалах, кто-то не поверил в происходящее. Совет отправил на поиски десятки тысяч добровольцев. Автором идеи был Павел, по совместительству Председатель Совета. Принятые меры позволили сократить количество оставшихся горожан до одной десятой процента. Противились только те, кто не захотел уходить, их неофициально окрестили Оставшимися.

Павел был первым, кто записался в добровольцы. Ребят он нашел в полуразрушенном здании бывшей школы. Там они прятались от мародеров и прочих ужасов покинутого мира. Павлу долго пришлось искать подход к детям, жить в школе несколько дней, прежде чем они приняли его. Теперь отряд Павла остался последним, кто шел к месту переброски…»

«Заколдованный мир», автор Карл Глох — я задумчиво прочитал надпись на обложке, как будто не был автором этой книги. Закрыв ее, я вернул том на полку. Больше года было потрачено на работу над ней. Несколько месяцев и влиятельных друзей потребовалось для ее издания. И вот книга вышла. Мне присылали поздравления и отзывы неизвестные люди. Критики, на удивление единогласно, пророчили успех. Второй тираж вышел уже через два месяца после первого. Книжка разлеталась с прилавков со скоростью горячих пирожков на ярмарке в пасмурный день. По настоянию Томаша я снова засел за «печатную машинку». Два года мучительных «родов», результатом которых стали две коротенькие повести и один роман. По выражению лица друга после прочтения я понял — вышла редкостная макулатура. После долгих раздумий мой издатель согласился разослать макет нескольким «надежным людям». Отзывы были снова единогласные —