Елена Паленова Тульпа

К созданию тульпы Марк подходил со всей серьёзностью, основательно. Ему не нужно было аморфное нечто, с которым можно поболтать в минуты одиночества. Нет. Это должен был быть высокий худощавый мужчина сорока восьми лет. Водянистые серые глаза за толстыми линзами очков. Сеточка морщин на коротком лбу. Стильная стрижка… Нет, не стрижка. Рыже-седые пучки волос, торчащие во все стороны в полном беспорядке. Да, именно так. Уродливое родимое пятно, начинающееся над правой бровью и уходящее к виску. Бледные дрожащие губы. Тонкие костлявые пальцы на трясущихся руках… Жалкое, безвольное, трусливое существо.

Марку не нужен был вымышленный друг. Ему нужен был антипод его начальника, Соколова Дениса Евгеньевича — человека властного, сурового и скорого на расправу. Человека, сломавшего ему жизнь.

Соколов появился в их компании не случайно. Директор несколько месяцев выбирал подходящую кандидатуру на должность своего заместителя. Ему нужен был прирождённый лидер, который сможет твёрдой рукой править фирмой, пока шеф занимается другими делами. Офисный цербер, нацеленный на результат.

С появлением Соколова в компании многое изменилось. Стало тихо, мрачно и… эффективно. Началась текучка, потому что зам скрупулёзно изучал показатели каждого сотрудника и безжалостно избавлялся от тех, кто тормозил работу отлаженного механизма. Ему было наплевать на людей с их проблемами, потребностями и ожиданиями. Полная самоотдача во благо компании — удержаться теперь в своём кресле можно было только так.

И Марк держался. Вкалывал, как вол. Терпеливо сносил придирки, молча выслушивал оскорбления, на которые Соколов никогда не скупился. Ничего личного, нет, но кому приятно слышать, что ты «ржавая шестерёнка», «груз на шее компании» и «протиратель штанов»? И это при том, что Марк не просто справлялся со своими обязанностями, а ещё и постоянно перевыполнял план.

Хуже всего было то, что диалог с заместителем директора в общении с подчинёнными предусмотрен не был. Это всегда был монолог на повышенных тонах, где Соколов сурово вещал и сулил неприятности, а его собеседник терпеливо помалкивал или глотал слюну от страха. Его боялись. Уважением там и не пахло.

Марк тоже боялся. Не Соколова, а увольнения. До окончания выплат по ипотеке нужно было продержаться на этой хорошо оплачиваемой должности ещё два года. Банк не будет принимать во внимание проблемы с трудоустройством и дыры в семейном бюджете, поэтому оставалось только стиснуть зубы и терпеть.

Шесть месяцев ежедневного доведения до белого каления. Шесть месяцев зубовного скрипа, раздражения, бессонницы и успокоительных. Через шесть месяцев после того, как Соколов впервые переступил порог их компании, от Марка ушла жена. К Соколову. Марк — тряпка. Марк бесхребетный. Марк — ничтожество. А Денис — властелин жизни и судеб. Та самая стена, которой она была лишена на протяжении долгих лет их бессмысленного брака.

Марк долго пытался понять, каким образом Соколов умудрился дотянуться своими мерзкими костлявыми пальцами до его семьи, но так и не понял. Жена — домохозяйка, она к нему на работу за все эти годы даже не заехала ни разу. И на корпоративы с ним никогда не ходила. Где она могла пересечься с замом директора? Как так вышло? Ответов не было.

Жена ушла, а ипотека осталась. Теперь приходилось терпеть не только придирки Соколова, но и его самодовольную ухмылку, когда бывшая супруга наведывалась поворковать со своим «котиком», который, помимо всего прочего, был на пятнадцать лет старше неё. Это было невыносимо.

Сначала Марк подумывал уволиться и даже начал подыскивать новую работу, чтобы не было перебоя в доходах, но подходящие должности всегда предполагали испытательный срок с зарплатой, которой было недостаточно, чтобы перекрыть платежи и хотя бы просто, без излишеств, прожить целый месяц. К своей должности он шёл несколько лет. На новой работе тоже вырос бы. Если бы не кредит, он даже задумываться бы не стал, а так…

Сначала на двери в спальне появился большой круг для дартса, в центре которого была приколота распечатанная из Интернета фотография Соколова. Метание дротиков в источник своих бед приносило некоторое облегчение, но ненадолго. А потом Марк подслушал в маршрутке разговор про какую-то тульпу. Одна тётка жаловалась другой, что у внука беда с общением, и мальчик умудрился создать себе вымышленного друга, а теперь у него ещё и проблемы с психикой.

Инструкций, как создать тульпу, в Интернете было навалом, и Марк со злорадной усмешкой принялся за дело.

***

В офисе сразу заметили, что с коллегой происходят какие-то перемены. Марк стал уверенным в себе, спокойным. Перестал скрежетать зубами и начал снисходительно улыбаться в ответ на придирки заместителя директора, которого такое поведение подчинённого выводило из себя. За спиной пошли слухи, что Марку известно о Соколове нечто такое, чего другие не знают.

В ответ на любопытство Марк рассказывал про дартс, отшучивался, даже сочинил байку про медитации, а про тульпу предусмотрительно помалкивал — это его личный вымышленный враг, о котором посторонним знать не нужно.

Каждый вечер теперь состоял для него из одного и того же ритула. По дороге с работы Марк старательно воскрешал в памяти события прошедшего дня и решал — карать или миловать. От того, насколько Соколов вывел его из себя, зависело то, как проведёт этот вечер тульпа. Едва переступив порог квартиры, Марк вызывал своего вымышленного врага и выплёскивал на него всё, что хотел — гнев, ярость, презрение, брезгливое отвращение…

Он наделил тульпу внешностью Соколова, но сделал её безмолвной. Мог часами изливать на бездушное существо свою ненависть, по-настоящему ощущая то, чего желал — трусливое подобие Дениса Евгеньевича почти всегда забивалось в угол и тряслось там от страха, жалобно всхлипывая. Иногда, когда Марку было лень измываться над вымышленным прототипом своего реального мучителя, тульпе позволялось подобострастно пресмыкаться, чтобы заслужить высочайшее прощение незначительных проступков текущего дня.

На работе Марк теперь пользовался уважением большим, чем было до прихода Соколова в их компанию. Он не оправдывался, а возражал. Отстаивал свою точку зрения. На резкость отвечал снисходительной гримасой, будто вместо орущего с выпученными глазами замдиректора видел перед собой забитую дворняжку, которая тявкает исключительно в надежде, что выглядит достаточно свирепо, и поэтому не получит пинка. Теперь Соколов хотел его уволить, но директор не позволял — шефу было любопытно наблюдать, как тихий