Сара Далтон и Мойра Катсон

Короли драконов

(Земля огня и пепла — 4)

Перевод: Kuromiya Ren

1

Тиниан

Лорд Тиниан прогуливался по садам Золотого дворца, Лорд был рядом с ним. Среди роскоши дворца сады были роскошью другого рода. Три длинных прямоугольных бассейна с инкрустированными краями отражали лазурное небо среди цветущих лотосов. Крупная белая рыба носилась в воде. Ряды пальм и платанов давали тень, а зелени было необычно много. Жасмин тянулся вдоль тенистых дорожек, а воздух всегда был наполнен ароматами роз и маков.

Такие сады, требующие столько воды, были роскошью, которую немногие могли себе позволить. Тиниан гордился ими — и своим положением человека, которому они, по сути, принадлежали.

Он чувствовал, что заслужил их. Как первый советник Зантоса, он привел свой народ не только к процветанию, но и к просвещенному веку науки и искусства. Давэд не всегда был дружелюбен с Зантосом, но, по крайней мере, параноидальный король не проявлял горячего интереса к войне между двумя странами, а у Тиниана не было желания вести войну ради войны.

Война могла быть благом для торговли, но из-за хаоса, который она вызвала, получить прибыль было непросто. Нет, Тиниан не был одним из глупцов, которые развязывали войну, чтобы потешить собственное эго и почувствовать себя воином. Он обладал более утонченной чувствительностью — в отличие от всех мужчин, восседавших на эсталанском троне в последнее время, сказал он себе немного ехидно.

К несчастью, один из этих людей сейчас шел рядом с ним, легко завоевав Золотой Порт и взяв в заложники весь совет, включая Тиниана. На протяжении всей своей карьеры Тиниан стремился сделать Зантос нацией, явно превосходящей Эсталу. Эстала была отсталой, суеверной, чрезмерно религиозной, далекой от искусства, науки или культуры.

И все же Зантос теперь оказался пешкой в ​​битве между двумя наследниками Эсталы.

Тиниан попытался успокоиться. Он понял, что Бог, как любил называться Стефан, смотрит на него. Тиниан встретился с ним взглядом и пожалел об этом. Он твердо сказал себе, что не верит в рассказы о привидениях, но в этих глазах было что-то не совсем человеческое, что-то, чего, как клялись другие советники, не было, когда Стефан впервые прибыл в Зантос.

Детская чепуха, сказал себе Тиниан.

— Знаешь, как я так легко покорил Зантос? — спросил Бог.

Было бы ребячеством возражать сейчас. Тиниан не был ребенком; он был Первым Советником и происходил из купцов, которые годами проглатывали свою гордость и говорили слова, которые другие хотели слышать. Пусть другие люди спорят об определениях гордыни и истины. В конце всегда выигрывали торговцы.

Тиниан не позволил проявить ненависть. Он склонил голову, демонстрируя все признаки уважения.

— Не знаю, владыка.

— Оглянись, — Бог указал на сады и дворец, и даже — подумал Тиниан — на ясное голубое небо над головой. — Посмотри на эту роскошь. Ты знаешь, что такое роскошь?

— Нет, владыка, — Тиниан внезапно услышал крики, доносящиеся из города внизу. Его пробрал озноб, и ему захотелось скрыться в крытых переходах и смотреть в щели окон.

Он вернулся в Зантос прошлой ночью и нашел Стефана — или Бога, как он теперь называл себя — в зале совета города, уже завоеванного. Это был бескровный переворот, но это только насторожило Тиниана. У Стефана было много заложников, включая Альберто, младшего сына Давэда — мальчика, которого Тиниан намеревался держать как заложника.

Он подавил мысль, что был ничем не лучше Стефана. Тиниан никогда бы по-настоящему не причинил мальчику вреда, но истории о жестокости Стефана были хорошо известны. И все же…

А теперь на рыночной площади раздались крики, говорящие ему, что что-то происходит — именно то, чего он опасался с тех пор, как впервые увидел Стефана, сидящего в кресле Первого советника.

Бог, казалось, не обращал внимания на звуки внизу. Он шел по красивым дорожкам, сцепив руки за спиной, и то, что Тиниан мог видеть от его лица за маской, казалось одновременно безмятежным и слегка разочарованным всем, что он видел.

— Роскошь — это гниль, — сказал Бог, и в его голосе прозвучала далекая команда, которая звучала совсем не так, как у мальчика, которого когда-то встречал Тиниан. Тиниан был вынужден снова напомнить себе, что боги не перерождаются в человеческие тела. Это было смешно. — Роскошь — это рост, — продолжал Бог. — Она растет незаметно в груди, иссушая тело и сокрушая жизненно важные органы, — он вытянул руку в перчатке перед собой, глядя на нее почти с любопытством, и крепко сжал пальцы на последнем слове. Кожа его перчаток слегка поскрипывала, и Бог провел языком по его губам. Язык был все еще таким же красным, как и утверждали слухи.

Ветер сменился, и крик стал громче, прерываемый тем, что Тиниан посчитал боем барабанов. Страх скрутил его живот. Что происходило? Что это была за шарада?

Он знал, что лучше не спрашивать.

— Возможно, ты не согласен с моей оценкой, — сказал Бог, наклонив голову в сторону Тиниана.

— Нет, владыка. Нет.

— Действительно? — сказал Бог, чуть более высокий тон его голоса указывал на веселье. — Значит, ты сознательно ослабил свою страну? Я мог не заметить в тебе ценного союзника, Тиниан.

Тиниан призвал все свое мастерство торговца и проглотил горькие остатки своей гордыни, пытаясь игнорировать очевидную насмешку Бога.

— Я торговец, Бог. Я давал все, чего желали богатые. Я верил, что в простых сделках смогу найти определенную моральную справедливость. Это была только торговля, или кусок шелка, или золотая тарелка. Где был вред? И Зантос, и Эстала расцвели благодаря этому, — он вздернул подбородок, пытаясь вызвать чувство гордости, которое испытывал так давно, но не вышло. Он продолжал свою фальшивую лесть. — И все же, как вы говорите, вы легко завоевали Зантос. Наверное, дело в ваших речах.

Лорд долго смотрел на него, и Тиниан склонил голову. По правде говоря, он не был уверен, что его слова были игрой. В некотором смысле описание роскоши, данное Богом, имело смысл. Общество нуждалось во многом: в еде, жилье, дорогах. Если энергия шла на такие легкомысленные вещи, как шелка и картины, разве это не истощало все остальное?

Тиниан сказал бы «нет» — и все же он был здесь, пленник в собственном дворце.