столько времени со мной, когда для нее откроется целый мир новых возможностей? Да и захочет ли…
Эли не позвонила.
И на следующий день в школу не пришла. На сообщения она не отвечала.
Самые бесконечно тянущиеся дни в моей жизни.
Эли вернулась в школу спустя неделю. Вошла в класс бледная, с потухшими взглядом. Ее фигурка казалась еще более хрупкой, а очередной безразмерный свитер — слишком большим и совершенно ей неподходящим.
На перемене я решительно отвел слабо сопротивляющуюся Эли в сторону.
— Что стряслось?! Где твой биокостюм? Ты разве не должна сейчас проходить адаптацию?!
Слезы потекли внезапно, словно на речке прорвало плотину. Они стекали по щекам Эли и падали на свитер.
Испугавшись такой перемены, я поспешно обнял ее, прижимая к себе и загораживая спиной от любопытно подглядывающих одноклассников.
— Они… они… они… — Эли захлебывалась в печали, раз за разом безуспешно пытаясь объяснить, в чем дело.
Я гладил ее по спине и ждал.
— Пора отказаться от глупых надежд, все равно мне никогда не стать такой, как другие, с костюмом или без, — внезапно сказала Эли.
Слезы словно перемкнуло, она стояла и смотрела на меня равнодушным взглядом человека, потерявшего ту самую внутреннюю опору, без которой решительно невозможно продолжать жить.
— Что случилось? — настойчиво переспросил я. И она рассказала.
Смотреть на расстроенную Эли было невыносимо, нужно было хоть с кем-то поделиться, и я набрал номер деда. Единственного, с кем я мог обсудить что угодно.
— …Понимаешь?! Они говорят, что напутали, в записях. И костюм достался кому-то другому. Новую единицу придется ждать годы! Она приехала, такая счастливая, а они…
— Да понятное дело, кто-то без очереди пролез, не бывает там у них бесплатных случайностей, — голос деда звучал бодро. — Приводи после уроков подружку ко мне на чай.
— Она не моя подружка!
— Кому-нибудь другому расскажи. У меня как раз свободный вечер.
Дед всегда был невероятно занят все мое детство, так что «целый вечер» был невероятно щедрым предложением.
Эли обожала бывать у него в гостях, это должно было ее взбодрить.
Так что я решил не ждать чуда и с последних двух уроков мы просто сбежали.
Выпускной класс, контрольных нет, вероятно, никто и придираться не станет. На всякий случай сказал учителю, что Эли нехорошо себя чувствует и я провожу ее домой. Ее бледное заплаканное лицо было очень достоверной иллюстрацией выдуманного недомогания.
О том, что мы собираемся к деду, я не сказал даже ей.
— Декс, куда это мы?
Знакомый район, в котором располагался исторический факультет, Эли узнала сразу. Бывали мы здесь нечасто, но каждый поход оказывался интереснее предыдущего.
— У одного старого профессора свободный вечер.
Эли улыбнулась.
— Помнишь, как в прошлый раз, когда мы втроем пришли в музей, твой дедушка закатил лекцию, на которую собрались все экскурсионные группы, администрация музея, спешно вызвали даже экскурсоводов, которым не посчастливилось иметь в тот день выходной. Профессору дали усилитель голоса, и все окончательно превратилось в четырехчасовой семинар, который потом транслировали по всем федеральным каналам.
— Ты принесла ему кофе и воду, — охотно подхватил я, — и твое лицо целых тридцать секунд видело четыре ближайших галактики.
Эли не удержалась и фыркнула. Забавные воспоминания медленно вытесняли печаль последних событий.
В профессорский кабинет тянулась огромная очередь из студентов, жаждущих пересдачу, аспирантов, акульей стаей повсюду следовавших за дедом, научных работников «с самым последним очень важным вопросом». На нас, решительно проталкивающихся к двери, недовольно косились, но остановить не спешили, все-таки я копия деда. Сделать вывод, кто пришел на аудиенцию без очереди, могли даже непутевые историки с третьей пересдачей.
Прямо перед входом толпа страждущих уплотнилась настолько, что единственным способом попасть в кабинет было махнуть рукой на правила приличий и пройти прямо сквозь стену.
Кивнув Эли, я решительно шагнул вовнутрь.
— Добрый день, Декстер, — поздоровался дед.
Пяток аспирантов и один научный сотрудник подскочили и обернулись. Проекция какого-то памятника на тяжелом профессорском столе, обиженно мигнула, оставшись без внимания.
— Думаю, на сегодня все, — дед решительно поднялся со стула. Мы были с ним одного роста, то есть на голову ниже всех присутствующих.
Впрочем, это не мешало деду смотреть на окружающих свысока.
Ученые умы тут же стушевались и слаженно подались к двери. Вспомнив про проекцию, один из них суетливо вернулся. Выключил изображение и сунул передатчик в карман.
— Пойду прослежу, чтобы Эли не затоптали, — сообщил я и вышел. Все также, через стену.
Минут через сорок пять, когда удалось вытолкать взашей последнего и самого настырного студента, дед лично заварил нам чай. Настоящий, с листьями, никакой имитации. В больших фарфоровых чашках, времен первого контакта.
У деда была огромная библиотека, как виртуальных, так бумажных книг, часть из которых переехала в университет вместе с ним, а также внушительная коллекция… я бы хотел сказать «предметов старины», но, по мнению других ученых, дед собирал исключительно «всякий хлам» времен первого контакта и с упоением пользовался некоторыми вещами в повседневной жизни. По одной из версий заниматься этим он начал еще на родной планете, что и послужило причиной для их развода с моей бабушкой, которую, я, кстати, никогда не видел. У нас на родине ячейка общества кардинально отличается от земного представления о семье, и уже то, что дед уговорил бабушку заключить земной брак, то есть довольствоваться его скромной персоной, говорило о серьезном чувстве, что связывало их задолго до моего рождения.
— Ждал вас, — дед бродил по кабинету прямо сквозь стеллажи и стопки книг, как никогда напоминая полтергейста. В то время как мне приходилось прилагать усилия, чтобы проходить сквозь предметы, ему приходилось напрягаться, чтобы этого не делать.
— Можем в кино сходить.
Надо признать, смотреть исторические фильмы в компании деда было донельзя занятно.
Эли встрепенулась, но предложить ничего не успела.
Раздался стук в дверь.
— Ну кто там еще?!
— Пришел отчет по образцам, может, взглянете? — с надеждой поинтересовались в коридоре.
Дед сердито вышел за дверь, даже не потрудившись ее открыть.
— Вы так похожи, — со смущенным смешком заметила Эли. — С возрастом ты не изменишься. В отличие от меня.
Я внимательно взглянул на нее, прежде чем ответить.
И к чему эти сравнения?