- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Ekaterina Husser Болезненный
Пролог
Вам будет больно. Я не скрою. За пеленой шестого дня Вы не омоетесь росою И не забудете меня.
Я не позволю Вам свободы От равнодушия в уме, Плодить не станете синоды И беззаконие в тюрьме.
Я перекрою полу темень, Не дам Вам тлеть живьём в чуме. Поверьте, страх Ваш иноземен И не спасет шинкарь в корчме.
Не порастёте больше илом, Где безответственности дно, Не назовёте больше белым, То, что давно черным-черно.
Вам не дозволено изгнанье, Как участь лёгкая Земли, Вам будет чуждо пресмыканье, Потухнут сонные угли.
Отныне позабыть Вам нужно, Что Вы друг к другу холодны. Сегодня, здесь я безоружна И обращаюсь лишь на «Вы».
Всё лишь для памяти и слова, Что отразится в тишине, Всё лишь для мира вновь и снова, Что бы повисло на петле.
И как закон оно качаясь, Вам вдруг напомнит обо мне. Как истина, за Вас сражаясь, Как свет любви, но в пелене.
Вам невозможно больше думать О том, что мимо Вы прошли. Что Вам дозволено угрюмо Переложить свои грехи.
На этом, думаю, довольно, Истёк нравоученья час. Вам всё ясно и добровольно, И Вы кивнёте, согласясь.
А мне останется призванье Открыть глаза на гниль и сор, На червоточины создания, Слегка украсивших узор.
Я здесь права и в назиданье Сто раз с укором повторю: Вам вышло боком подражанье И опустило Вас к нулю.
Здесь бесполезно отрицанье, Со мной навек всё решено. Могила знаний воспитанья - С ней всё к концу доведено.
Вам будет больно. Обещаю. Но не от ненависти зла, А потому что я прощаю И заживо Вас погребла.
2012г
Томление
Я два года томилась в плену. Гробовой гвоздь всё ныл неустанно. Вот и будущее стало туманно. От греха лучше главы пригнуть.
А ещё лучше вон прочь шмыгнуть! Как в том детстве в мурашках, в потёмках, Потеряться сначала в позёмках, А потом так серьёзно шагнуть!
И зажмуриться, да со всей силы, Чтобы дрожь разлилась по квартире, Да тревога, чтоб стала пошире И презреньем заполнились жилы…
Обязательно. Я уплыву. Но, сперва, нацарапаю строчку, Чем прибавлю себе два годочка, Чтоб томиться с гвоздями в гробу…
На том брегу
На том брегу За косогором, В том поле, Где ромашек рой Мы познакомились с тобой.
И в том лесу За нашим домом, Опушка там, Где детский смех, Что сберегали от всех.
В ту тишину За облаками, По той тропе, Где за мечтой Мы шли с не покорёженной судьбой.
На ту реку За переправой, В посёлок наш, Где дом родной Пришла беда, нас скрыло мглой.
На берегу, Да за холмами, В том поле, Где курган из тел, Когда-то здесь ты жить хотел.
На месте том, Под той травою, Под полыньёю, Где был бой Теперь лежим и мы с тобой.
И на беду, Да с перебором Наполнилось здесь кровью поле, Что раньше берегло наш рой, Где мы знакомились с тобой…
2010г
Молчит мой дед
Молчит мой дед на полустанке И не ликует за толпой, Не улыбнётся партизанке, Пока галдят наперебой.
Меж оживлёнными телами Пройдёт насквозь за пустыри И побредёт к домам степями, Где встретить мать с отцом должны.
Где жёнка с сыном вечерами Таращились на свод луны, Где дочка горькими слезами Молила Бога со спины.
Идёт мой дед, шурша ботинком, Вздымая пыль пустой тропы И вспоминает как ребёнком Мечтал солдатом здесь пройти.
Теперь сторо́жится желаний, Теперь запеленали в страх. Не на врага, не от писаний, А на любимых в миражах.
Дойдя до пепелища в поле И подбежав к родной избе, Едва закрыв глаза до боли И принявшись взывать к мольбе,
Он вдруг на миг остановился Шаркунку видя в полутьме, За голову свою схватился И лёг тихонько на земле.
Нет, не завистники солгали И не предатели в бреду. Его семью войной сломали, В его дом привели беду.
Живьём похоронили брата, Жену и дочку. Всю родню. И лишь губа до крови сжата. И лишь прикован взгляд к огню.
И что есть жизнь? Какой в ней смысл? Он подводил свою черту. Но, пятилетний мальчик вышел- Ему совсем невмоготу.
Он слишком слаб, он еле дышит, Его шатает и трясет, Мой дед чуть слабый шёпот слышит, Тихонько на руки берёт.
И нить оборвана с тем миром, И с небесами рвётся нить, Он проклят собственным мундиром, Осталось смерть поторопить.
Но, этот мальчик словно ожил, Пригретый на чужих руках, И сердце деду растревожил, И задержал его в полях.
Вот зацепились эти двое За жизнь, а может за мечту. Дед древо вырастил кривое, Оно как в северном кругу:
И бездыханно, и чудное, Непостижимое уму, Но стало для него родное, Как-будто к сыну своему,
Как-будто он воздал за чудо, Что потерял в чужой войне, Как-будто поразивший спрута Он утопил грехи в воде.
Очищенный, умиротворенный, Спустя года он вновь молчит. Своим поступком освещённый. Но разве Бог его простит?
Прощенье лишнее. Не скрою. Он с Богом в ссоре. Счёт закрыт. Вопрос иной здесь за чертою: «А дед мой Бога ли простит?»
2010г
На прощанье
Я уже потеряла дар речи И не слышу зов юной души, Я ослепла, погасли все свечи, Не ступлю на святой край земли.
Далеко детский смех и забавы, Я уже тяжела на подъём, Перешла прошлой жизни заставы И навеки забыт милый дом.
Не пройду я по шумному рынку И стрекоз не словлю поутру, В поле не потеряю косынку, С ребятнёй не гульну по двору.
Моя родина стала чужою И ни бабки, ни деда там нет, Задаюсь я вопросом порою… Хотя знаю — не нужен ответ.
Мы как листья слетаем с деревьев И кочуем в другие места, И как птицы, лишённые перьев Попадаем к чужим в города.
Но со временем вдруг понимаем: Это родина, это мой дом, И совсем, навсегда, забываем Что уже для тебя сотый он.
Прогорает и тухнет твой корень, Твой исток высыхает внутри, Ты над этим подумай же, парень, Ты девчонка в себя загляни.
Разве здесь ты гуляла по рынку? Здешних ли ты гоняла стрекоз? В этом поле теряла косынку,
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »