Рембрандт
(лежит один на постели)
Ни дня, ни ночи. Черная дыра.
Как бьется сердце! Уж не смерть ли это?
Старик Рембрандт! Пришла твоя пора,
Пора последнего автопортрета.
Как в океан сливаются ручьи,
Так мы уходим в мир теней бесплотный.
(Обводит глазами комнату.)
Лишь вы, душеприказчики мои,
Мои эстампы, папки и полотна,—
Идите в будущее. В добрый час.
Возникшие из-под музейной пыли,
Откройте тем, кто будет после нас,
Как мы боролись, гибли и любили,
Чтоб грезы те, что нам живили дух,
До их сердец, пылая, долетели,
Чтобы в веках ни разу не потух
Живой и чистый пламень Прометея!
Комната наполняется людьми.
Голоса — Такой богач — и умер! — Тс! Не плачь! — Мы все в свой срок червям послужим пищей. Второй сосед Одно мне странно: если он богач, Как умер он в лачуге этой нищей? Скажи, хозяин, толком наконец, А то ошибка вышла тут, возможно: Мертвец — Рембрандт ван Юлленшерн, купец? Хозяин гостиницы Да вовсе нет: Рембрандт ван Рейн, художник. Первый сосед Ах, живописец! Второй сосед Ну? Я так и знал. Голоса — Уж, верно, поздно. — Не пора идти ли? — Пойдем, пока через Большой канал Рогатки на мосту не опустили.
Комната быстро пустеет. У трупа остаются Фабрициус и Мортейра. Мортейра подходит к Рембрандту и долго смотрит ему в лицо.
Мортейра Лежит— и пальцем не пошевелит… Да, многого его душа хотела! Фабрициус А я слыхал, что ваш закон велит На семь шагов не приближаться к телу. Мортейра На семь шагов? Ах да, на семь шагов… Но он ведь жив. Талант еще ни разу Не умирал. Скорей его врагов Чуждаться надо, как больных проказой. Он — живописец нищих, наш талант! Пусть надорвался он, но, злу не внемля, Он на плечах широких, как Атлант, Намного выше поднял нашу землю.
Июнь— сентябрь 1938
4
Входит пастор. Пастор Меня поставил грозный судия Посредником между тобой и небом. Рембрандт Посредникам не очень верю я: Один из них уже пустил без хлеба Меня по миру. Пастор Не кощунствуй. Ты Собраться должен в дальнюю дорогу. Покайся мне, и в нимбе чистоты, Как блудный сын, ты возвратишься к богу. Рембрандт Как будто не в чем. Я в труде ослеп, Не убивал, не предавал, работал, Любил, страдал и честно ел свой хлеб, Обильно орошенный горьким потом. Пастор Святая дева раны освежить Придет в раю к твоей душе усталой. Рембрандт Я старый гез. Я мельник. Я мужик. Я весь пейзаж испорчу там, пожалуй. Пастор Ты святотатствуешь! Как ты упал! Ужель ты бога не боишься даже? Рембрандт Уж не того ль, что сам я создавал Из бычьей крови и голландской сажи? Оставь меня. Пусть мой последний вздох Спокойным будет… Пастор (поднося к его лицу распятие с изображенным, на нем Христом) О грехах подумай! Рембрандт (глядя на распятие) Как плохо нарисован этот бог… (Умирает.) Пастор Войдите, люди. Этот грешник умер.5
Хозяин гостиницы, Магдалина ван Лоо, Фабрициус, Мортейра, соседи. Хозяин гостиницы Едва велел я постояльцу, чтоб Он выбрался, — а он умри в отместку! Да кто ж теперь ему закажет гроб? Тут есть родные? Магдалина ван Лоо Я его невестка. Хозяин гостиницы Ты и неси расходы похорон! Коль хочешь, гробом я могу заняться. Магдалина ван Лоо Ах, батюшки! А сколько стоит он? Хозяин гостиницы Пустое, дочка: гульденов пятнадцать. Магдалина ван Лоо Пятнадцать гульденов! Ведь вот дела! Ах, сударь, всю мою досаду взвесьте: Двух месяцев я с мужем не спала, И вдруг — плати за похороны тестя! Первый сосед Кто умер тут? Второй сосед Бог знает кто. Рембрандт. Первый сосед Не знать Рембрандта — это стыдно прямо! Да это туз! Бумажный фабрикант! Краса и гордость биржи Амстердама.Комната наполняется людьми.
Голоса — Такой богач — и умер! — Тс! Не плачь! — Мы все в свой срок червям послужим пищей. Второй сосед Одно мне странно: если он богач, Как умер он в лачуге этой нищей? Скажи, хозяин, толком наконец, А то ошибка вышла тут, возможно: Мертвец — Рембрандт ван Юлленшерн, купец? Хозяин гостиницы Да вовсе нет: Рембрандт ван Рейн, художник. Первый сосед Ах, живописец! Второй сосед Ну? Я так и знал. Голоса — Уж, верно, поздно. — Не пора идти ли? — Пойдем, пока через Большой канал Рогатки на мосту не опустили.
Комната быстро пустеет. У трупа остаются Фабрициус и Мортейра. Мортейра подходит к Рембрандту и долго смотрит ему в лицо.
Мортейра Лежит— и пальцем не пошевелит… Да, многого его душа хотела! Фабрициус А я слыхал, что ваш закон велит На семь шагов не приближаться к телу. Мортейра На семь шагов? Ах да, на семь шагов… Но он ведь жив. Талант еще ни разу Не умирал. Скорей его врагов Чуждаться надо, как больных проказой. Он — живописец нищих, наш талант! Пусть надорвался он, но, злу не внемля, Он на плечах широких, как Атлант, Намного выше поднял нашу землю.
Июнь— сентябрь 1938