это нравилось. Кому из женщин не нравится, что ею любуются. Конечно, ухаживаний она не принимала, считая, что для замужней женщины они могут послужить мостиком к измене. Но где границы между желанием кому-то нравиться и ухаживанием?

Может, и сейчас Надежда не задумалась бы над этим, если бы не последнее письмо Василя, из которого она с ужасом узнала об их несостоявшемся свидании. Это произошло полгода назад. Василь летел через Днепропетровск. Времени у него было в обрез: только на полчаса удалось вырваться, чтобы увидеть ее. О, как он мчался тогда с аэродрома к ее общежитию! И на попутной трехтонке, и на мотоцикле какого-то добросердечного милиционера! Прилетел — и не застал ее. И, как нарочно, причиной опять оказался Сашко: на его курсе был выпускной вечер, на который, конечно, пригласили и Надежду.

Так и уехал Василь, не повидавшись с нею. А признался в этом лишь в последнем письме — его она получила только вчера. И хотя это письмо, как и все предыдущие, было полно любви, однако и раздражения уже не надо было отыскивать между строк. Надежда вдруг увидела, к чему приводят даже невинные шутки. Стала мучиться этим. Ей хотелось поскорее встретиться и объясниться с Василем. Она и в мыслях не допускала, чтобы чистота их чувств была омрачена беспочвенными подозрениями.

Поэтому вчерашний день для Надежды был бурным: она не только отказалась от выпускного вечера в институте, но даже не успела ни с кем проститься!

Только почему же она стоит? Так спешила, так ждала встречи, так рвалась к Василю, и вот стоит. Ведь знает, что он не придет. И вдруг поймала себя на мысли, что напрасно вынашивала планы нежданного появления дома, — всем своим существом она ждет его здесь. Это вполне возможно: у него же отпуск! Он третий день дома! И в этот день — в такой день! — он не может не выйти к пароходу, не может не почувствовать, что она уже приехала.

Надежду охватило такое неодолимое желание увидеть его вот сейчас, именно здесь, у их тополя!..

Неожиданно за спиной послышались шаги. Что-то знакомое улавливалось в них. Вот они уже совсем близко. У Надежды перехватило дыхание. Сердце встрепенулось и наполнилось такой радостью, что, казалось, вот-вот вырвется из груди и устремится навстречу. Не поворачивая головы, краешком глаза она увидела цветы в поднятой руке и вдруг с ужасом поняла, что не подошла к фонтану — месту, где ее обычно встречали. Надежда чуть не вскрикнула: значит, он давно уже на пристани! От счастья закрыла глаза. И в этот момент их, как и всегда при встречах, накрыли ладони. Надежда совсем потеряла голову и откинулась к нему на грудь.

— Ох, как я тебя ждала!..

Всю жизнь стояла бы вот так с закрытыми глазами. Но вдруг эти руки почему-то вздрогнули и робко разжались…

— Надежда Михайловна… Надийка…

Надежда рванулась, ощутив холод чужих рук, услышав чужой голос. Перед нею был Сашко. Он стоял сконфуженный — радостный и виноватый, — не понимая, хорошо он сделал или плохо, вот так незаметно подкравшись к ней. Цветы уже лежали под ногами…

— Здравствуй, Надийка! Простите, Надежда Михайловна… Я сестру ждал, а встретил тебя. Вот радость!

Он называл ее то на «ты», то на «вы», то «Надийкой», то «Надеждой Михайловной», сам не зная, как теперь с нею обращаться: официально или, как раньше, — дружески.

— Я давно уже тут. Вот здесь, под деревом. Может, это нехорошо? Простите, Надежда Михайловна. Но твое лицо было таким одухотворенным. Жаль, карандаш не взял. Еще никогда не видел вас такой…

И снова как-то по-мальчишески спросил:

— Может, нехорошо так?

Надежда стояла безмолвная, взволнованная, она готова была наброситься на него не то гневно, не то радостно. Ей досадно было, что это Сашко, а не Василь, неловко и стыдно за свою ошибку, а в то же время эта неожиданная встреча была приятной: ведь они друзья детства.

— Я Васю ждала, — наконец промолвила Надежда.

И вдруг ей все показалось смешным: и она сама, и Сашкова растерянность. Он топтался перед ней, как провинившийся школьник. Цветы рассыпались по земле, и Сашко поспешно начал собирать их, чтобы поднести Надежде, но, собрав, снова бросил, очевидно сообразив, что неприлично дарить цветы, поднятые с земли, и от этого сконфузился еще больше.

— Фу-у! — вздохнула, смеясь, Надежда. — Как… я испугалась!

Она хотела сказать «как ты испугал», но умышленно обошла «ты». Может, и лучше будет уже с этой встречи строить отношения по-новому.

И она попыталась. Даже несколько раз обратилась к нему на «вы». Но это прозвучало так неестественно, что Надежда вскоре, сама того не замечая, опять перешла на «ты» и больше уже к этому «вы» не возвращалась.

— Разрешите, я помогу, — предложил Сашко.

Надежда не возражала. Чемодан был тяжелый. Узел тоже нелегкий. Ведь она больше не возвратится в институт. А домашний скарб — это такая вещь, которая только дома незаметна, а в дороге становится обузой. К тому же у Надежды не было денег на носильщика. Все, что осталось от стипендии, пошло на подарки сыну.

Но когда Сашко уже нагнулся, чтобы взять чемодан, она, вдруг вспомнив о письме, чуть не схватила его за руку. Что скажет Василь? В другое время ее бы это не волновало: обычно вместе приезжали на каникулы. Но теперь? После такого письма?!

Однако Надежда быстро успокоилась. Пожалуй, так даже лучше. Пусть увидит Сашко, как бросится она к своему Васе. С какой нежностью и страстью будет целовать своего любимого. Пусть и Василь почувствует, что ее любовь к нему выше всяческих толков и пересудов.

Над городом вставало солнце. Светлела днепровская даль и дрожала под шелком голубого марева. Было тихо, свежо, приятно. У Надежды снова стало легко и радостно на душе.

— Ты сейчас где, Саша? — спросила она.

— На заводе. В конструкторском.

— Конечно, на ДАЗе? — Она знала его давнее восхищение Алюминиевым заводом, на котором он проходил практику.

— Нет, я теперь запорожсталец! — с гордостью сказал Сашко.

У Надежды поднялась левая бровь. Она всегда вот так поднимается красивой, надломленной дугой, точно знак вопроса, когда Надежду внезапно охватывает какое-то сильное и непреодолимое чувство: то ли горькое, то ли приятное. Ведь она тоже получила направление на этот завод. Опять вместе! Как будет реагировать на это Василь?

Высоко в прозрачном небе показался «ястребок».

У Надежды дрогнуло сердце: на таком летает Василь. Засмотревшись, чуть не упала.

— Ой, прости, — опомнилась, когда Сашко подхватил ее. — Спасибо, Саша.

И снова оживилась.

— А ты, наверное, женился?

— И не думал.

— Почему?

Сашко смутился. Но, быстро овладев собой, сказал