неотразимость, даже учитывая внешние данные и харизму, доставшиеся мне в наследство от Германа Викторовича Белозора.

Пришлось оборачиваться, глядеть в эти бесстыжие глаза и спрашивать:

— И чего тебе от меня надо, Алёнушка? Признавайся. Во внезапно проснувшуюся искреннюю симпатию я ни в жизнь не поверю.

— Ну Гера-а-а, ну чего ты как бука? Ну, а может ты мне и вправду нравишься?

— Пф! Новости. Давай, выкладывай, что там случилось?

Она обмахивалась конвертом с очередным письмом с самым кокетливым и таинственным видом.

— Гера, ну, в общем... Ну, ты ведь туда драться ходишь, да?

— Туда — это ты "Федерацию дворового бокса" имеешь в виду?

— Имею.

— Ну — хожу, и что?

— Слушай, а ты можешь там одному... Ну, настучать как следует?

— Э-э-э-э-э... Обижает тебя, что ли?

— Да не-е-ет! Ещё чего! Чего ему меня обижать? — искренне удивилась она. — Тут другое дело. Сосед мой, Алёша Петровский, тоже туда ходит. Такой симпатичный, неженатый и инженер к тому же. Вот ты его побьешь, а я встречу около подъезда, пожалею, предложу к себе зайти, там йодом что-нибудь помазать...

— Алёна! — оторопел я. — А другого способа показать парню, что он тебе нравится, нет? Надо его об меня травмировать, а потом лечить обязательно?

— Ну-у-у-у, я подумала... Подожди, а что ты предлагаешь?

Вот же странное существо!

— Объясняю на пальцах! Готовишь пирожки, стучишься к нему в дверь, говоришь — я приготовила пирожки, нужно мнение авторитетное и мужское, пробуй. Он пробует, говорит: ах, какое объедение, а ты ему — у меня еще много, заходи на чай! И если ты ему нравишься, то даже если это будет самая ужасная выпечка в мире, он не откажется зайти.

— Эй! Дурак набитый, нормальная у меня выпечка. Какой ты противный человек, Гера! — она сунула мне в руку очередное письмо и уцокала каблуками в приемную. — Тьфу на тебя!

Может, сегодня какая-то особая фаза луны? Или магнитные бури? Алёнка чудит, еще и письма эти... Третье, кстати, по степени сюрреализма и изяществу слога вполне соответствовало первым двум:

"Дорогая редакция! Даже уже не знаю, что и делать, справедливости найти не могу. Я купила рыбу из нашего опытного рыбхоза, который в самом конце улицы Гвардейской, где посадки и пруды. Купила на крупную сумму денег, из бочки, на нашем рынке. Принесла домой, начала чистить — а карп воняет химией! Рыбу скормила котам, целую неделю их кормила, пошла в субботу опять за карпом. Купила уже у других людей, но кажется тоже из нашего рыбхоза. И эти карпы тоже воняли химией!

Неужели рыбу чем-то обрабатывали, какой-то химией? Я потратила много денег на нее, и мне стало обидно. Я понесла рыбу в санстанцию, а там сказали. что никаких анализов у карпа брать не будут, живая рыба — это дело ветеринарной станции. А они могут у жареного карпа анализ взять, если бы я его, например, в кулинарии купила. Я понесла рыбу на ветеринарную станцию, а там сказали, что рыба уже мертвая, и побывала дома у меня. Говорят, может я ее чем-то обработала и принесла такую. А мертвой рыбой они не занимаются, они ветеринары, а не патологоанатомы. Карп, пока я его носила, совсем испортился, и теперь я не знаю, можно ли его куда-то еще отнести.

Помогите восстановить справедливость, наших рыбхозовцев надо наказать! И администрацию рынка, что пускают непроверенную рыбу продавать, и санстанцию, и ветеринарную службу. Спасибо за внимание!"

— Та-а-а-ак! — сказал я и разложил все три письма на столе, рядышком друг с дружкой.

Если письмо было бы одно, то, скорее всего оно пошло бы к черту. Анонимка и анонимка, мало ли у нас жалобщиков? Два письма — из одного и того же района — это уже настораживает. Но если три письма, и всё в пределах прямоугольника из одних и тех же четырех улиц — это о чем-то говорит. Либо у нас завелся очередной дятел, который будет стучать и заваливать редакцию корреспонденцией, либо там реально происходит какая-то муть. Ну, не бывает таких случайностей!

Я поднял трубку телефона, покрутил диск и, дождавшись ответа, сказал:

— Алло! Соломин? Привет! Белозор беспокоит. У вас специалист по почеркам есть? Да тут анонимками завалили, хочу понять — это одна и та же дурная баба писала или разные... Нет, ничего серьезного. Рыба вонючая, соседи наглые, продавцы недобросовестные. Конечно, если что-то вопиющее — сразу к вам! Ну, хорошо, тогда после обеда — к тебе, с бутылкой конфет для эксперта.

* * *

Дубровицкий межрайонный отдел судебных экспертиз в лице Прокофия Ивановича Углежогова подтвердил: письма написаны разными людьми. Углежогов спрятал коньяк за пазуху, почесал волосатые уши, поправил очки на мясистом носу и сказал:

— Вы обращайтесь, если что. С вами приятно иметь дело.

Еще бы — бутылку за то, чтобы глазом глянуть на три листика в клеточку. Зато — ответ на мучающий меня вопрос я получил: там действительно что-то происходило. Район магазина "Раиса" в народе звали Резервацией — он с двух сторон был окружен промзонами — Гидролизного и Керамико-трубного заводов, с третьей к нему примыкали малосемейки, целых три в рядок. А с четвертой находились посадки — ряды сосен, которые еще в довоенные времена высадили на месте городской свалки. Сама Резервация представляла собой дивную смесь из построенных при Сталине двухэтажных домов с крохотными квартирками и частного сектора, который состоял из небольших домиков, похожих на узенькие пенальчики. Жители обоих типов строений вели скорее сельский, чем городской образ жизни. Огородики, курятники, сарайчики — вот это вот всё.

Магазин "Раиса" был тут центром мира. Монументальное одноэтажное кирпичное здание, выкрашенное в чудовищный розовый цвет, тяжелая дверь с мощной пружиной, которая захлопывалась так, что одним ударом могла убить человека, высокие ступеньки... Ни одной Раисы среди продавщиц не наблюдалось. Было две Тамары и одна Галина. Все — возрастные дебелые тётки, с одинаковыми химзавивками на выбеленных перекисью водорода волосах. Командовала парадом там таинственная личность по фамилии Железко и с инициалами С.С. По крайней мере, это я прочел на одном из информационных стендов, или как они назывались в это время?

— Почки свиные стоит вымачивать в молоке! Что вы мне рассказываете, Ильинична? Менять молоко нужно каждый час...

— Ой, Николавна, я водой залила, на ночь поставила, утром приготовила — и пальчики оближешь!

— Глупости, вы вроде взрослая женщина, а такую ерунду порете... Вода мочевину не вымывает, будут почки с душком!

— Это вы — с душком, и советы ваши тоже... Молоко переводить, поглядите на нее! — две старушенции, толстая и тонкая, всполошили всю очередь в мясной отдел.

Люди даже успели разделиться на две партии — молочную и водяную, но одна из двух Тамар, щелкнув