Валерий Иоильевич Язвицкий Загадка Мауэрского озера

Загадка Мауэрского озера

ПРИДЯ домой, я разжег примус и улегся на диване. Усталый после службы и томимый жаждой после ресторанного обеда, я слегка дремал в ожидании чая. Вдруг раздался резкий стук в дверь. Прежде чем я успел сказать «войдите», ко мне влетел сильно взволнованный Рихард. Он торжественно потрясал «Красной Газетой» и совал ее мне в нос. Озадаченный таким внезапным натиском, я некоторое время ничего не мог понять из его отрывочных восклицаний.

– Успокойся, Рихард, – сказал я с легкой тревогой, – и говори толком. Когда ты волнуешься, твой немецкий акцент портит все дело. Я слушаю.

Рихард вместо ответа бросил мне газету и буркнул только:

– Читай!

Взяв газету, я взглянул на подчеркнутое красным карандашом место. Там жирным шрифтом было напечатано:

«Ультра-магнит П. Л. Капицы».

Я быстро пробежал статью, где говорилось, что наш молодой ученый, работая у знаменитого профессора Резефорда в Кембридже, сконструировал «прерывательное устройство, открывающее доступ току в обмотку электромагнита на сотую долю секунды». «Ввиду этого, – говорилось дальше, – стотысячноамперные токи не только не сожгут и не испепелят обмотку и сердечник электромагнита, но не окажут на них никакого теплового влияния».

– Ничего не понимаю, – сказал я. – Все это интересно, но почему ты так взволнован?

– Читай дальше, – потребовал с нетерпеливой настойчивостью Рихард. – Вот тут.

Он пропустил несколько строк, ткнул пальцем в текст, но потом схватил газету и сам громко прочел:

– «Пользуясь колоссальным трансформаторным устройством, дающим ток силою до 65 тыс. ампер, ему удалось создавать в течение одной сотой секунды магнитное поле напряжением до 490 тыс. гауссов!» Понял?

– Понял, – ответил я. – Хотя сказано не совсем грамотно, но все же понятно.

– Почти полмиллиона гауссов! – крикнул он и, торжественно помахав газетой, с видом победителя сел на стул.

Я пожал плечами и молча стал наблюдать за своим приятелем. Он нервно достал папиросу и закурил. Это, видимо, успокоило его.

– Ну, что скажешь, старина? – спросил он, улыбнувшись. – Напряжение до полмиллиона гауссов!

Я улыбнулся в свою очередь.

– Конечно, это блестящее достижение в научной технике. Но почему это так волнует тебя? Я никогда не предполагал, что ты так увлекаешься физико-техническими вопросами.

Рихард снова засуетился и крепко схватил меня за руки.

– Ты слышал о странном случае с одним из наших полков в Восточной Пруссии? – спросил он значительно. – Нет? Это было, когда русские в прошлую войну наступали на Кенигсберг.

– Ничего не понимаю, – сказал я с недоумением. – Что общего между работами Капицы и каким-то полком? Знаешь, ты что-то вообще… У тебя нет лихорадки?

Рихард рассмеялся и сказал, стукнув себя пальцем по лбу:

– Ты думаешь, в этой коробке не совсем ладно? Успокойся, там ничего не попорчено. Меня взволновало не открытие Капицы, а совсем другое. Выслушай внимательно то, что я расскажу тебе. Мне кажется, я сам сделал любопытное открытие.

Я недоверчиво посмотрел на Рихарда, но приготовился слушать. Отвернул винт у примуса и прекратил его неистовый шум. Налил чаю.

– Вот тебе вместо сахарного сиропа, как полагается ораторам, – сказал я, подавая стакан. – Я слушаю.

– Так вот, – начал Рихард, размешивая сахар, – эта статейка в «Красной Газете» неожиданно бросила свет на событие, в расследовании которого я принимал участие.

Тебе ведь известно, что я прежде, чем стать красным фронтовиком, попасть в тюрьму и потом бежать из-под ареста в Москву, служил в армии кайзера. Я только-что кончил топографическую школу, когда был объявлен призыв моего года. Я был взят на военную службу, отправлен в военную школу и как раз к войне был выпущен оттуда в чине резервного лейтенанта. Этот чин у нас дают только в военное время. Как топографа по специальности, меня прикомандировали к одному из штабов армии, действовавшей в Восточной Пруссии. Вот там и случилось это странное дело – исчез гвардейский полк. Полк этот в начале русского наступления был сильно потрепан генералом Самсоновым. Все же, будучи почти отрезанным и имея в своем составе не больше двух батальонов, полк ускользнул от неприятеля. Мы даже имели о нем некоторые сведения и знали, что он где-то лавирует среди так называемых Мазурских озер и болот.

Когда же царская армия была разгромлена и уничтожена, то упомянутого гвардейского полка нигде не оказалось. Он исчез бесследно.

Главное командование дало распоряжение произвести самое тщательное расследование.

Я попал, в состав комиссии, которой было приказано во что бы то ни стало отыскать пропавший полк. С большим трудом из отрывочных и сбивчивых, показаний людей, мало знакомых с географической картой Восточной Пруссии, мы все же установили следующее. Русские имели последнее соприкосновение с исчезнувшим полком где-то в окрестностях Шпирдингского озера, которое почему-то многие из них называли «Большим Мазурским озером». Местное же население дало сведения, из которых следовало, что последний раз полк видели, около Лётцена.

Наша комиссия разделилась. Капитан Гитциг отправился в Зенебург, чтобы обследовать окрестности Шпирдингского озера. Мне было велено ехать в Лётцен, что на берегу Мауэрского озера.

Я не знаю, что делало мое начальство в лице капитана Гитцига, но я, расспросив в Лётцене кого только можно было, решил объехать верхом восточный берег Мауэрского озера по направлению к Ангербургу. Должен признаться, что эта поездка была скорее порывом вдохновения, чем серьезно продуманным планом. Впрочем, тут были и некоторые основания. Меня туда толкали неясные слухи о какой-то пушке, воткнутой или врытой дулом вниз на берегу озера, и о том, что там находили будто бы каски, принадлежавшие гвардейскому полку. Конечно, всего этого было еще слишком мало, так как каски могли быть потеряны и в других местах, где проходил полк. Это еще не доказывало, что полк, вернее его остатки, находился именно там. Но, так как у меня никакой другой информации не было, то мы сели на лошадей и поехали. Я говорю «мы», потому что нас было трое: я, фельдфебель и мой ординарец.

По мере приближения к Ангербургу, мы все больше и больше увязали в какой-то фантастике. Казалось, местные жители задались целью нас мистифицировать. Нам рассказывали о каких-то странных ветрах, при которых все предметы теряли вес; говорили о каком-то пане Тадеуше, засевшем среди болот и озер, и еще чорт знает о чем, но только не о пропавшем полке. Скоро вся эта болтовня перестала нас забавлять, и я раскаивался в своем