Сергей Лян Ордалия

Глава 1. «Обвинитель»

«Homo homini lupus est» ¹

Ованес ожидал начала судебного заседания, расхаживая по длинному коридору, освещаемому тусклыми лампами, спрятанными за пожелтевшими стеклами плафонов, разбросанных на потолке в хаотичном порядке и соединенных между собой кабель-каналами, напоминающими паутину. Он не выпускал из-под мышки толстую папку, набухшую от всевозможных постановлений, протоколов, административных актов и заявлений. В руках он держал замусоленный белый листок с напечатанным текстом обвинения. Три абзаца, четырнадцать строк и несколько десятков слов он старался выучить наизусть, периодически проговаривая у себя в голове подготовленную речь, выбирая нужные интонации. «Убедить судью. Напугать адвоката» — крутилось где-то в сознании. — «Без жалости. Без сожаления»

В назначенное время, тяжелые деревянные двери зала судебного заседания со скрипом отворились, и секретарь пригласила всех его участников пройти внутрь и занять свои места. Набрав в легкие воздуха и расправив плечи Ованес старался идти, чеканя каждый свой шаг каблуками. Кинув надменный взгляд на родственников подсудимого, он ухмыльнулся. «Всё еще на что-то надеетесь?» — подумал Ованес. Сидевший неподалеку у окна адвокат — мужчина преклонных лет, с круглой залысиной на макушке и длинными тонкими усами, как у Сальвадора Дали, нервно перелистывал книги с законами и кодексами, что-то выискивая. Судебное разбирательство подходило к концу, и сегодняшнее заседание было последним. Растерянность адвоката только раззадорила прокурора.

«Прошу всех встать! Суд идёт!» — объявила секретарь судебного заседания.

В зал вошла судья — женщина лет сорока. Большая родинка возле верхней губы имела насыщенный черно-малиновый цвет. Короткие коричневые волосы, стянутые ободком, открывали маленькие уши с большими мочками, в которые вдеты кольцевидные золотые серьги. Неестественность цвет глаз судьи говорил о том, что она пользуется линзами.

— Главное судебное разбирательство окончено, и суд переходит к прениям сторон. Прокурор Филикян, Вам, как представителю государственного обвинения, предоставляется первое слово, — сказала судья и указала жестом на место у трибуны, — Прошу, можете приступать.

— Спасибо, Ваша честь, — Ованес подошел к трибуне, — Уважаемый суд и участники процесса. Собранными по делу доказательствами, достоверно установлена причастность подсудимого Серябкина к совершению инкриминируемого ему преступления. Он, как никто иной заслуживает строгого наказания, но волею случая подсудимому удалось избежать предварительного ареста, и он остался на свободе, ограниченный лишь подпиской о невыезде. Однако я не разделял тогда и не разделяю сейчас мнения на этот счет. Серябкин совершил тяжкое преступление, он хранил наркотики в особо крупном размере и распространял их на улицах нашего с вами города. Нет оправдания тому, что он сделал и я, подчеркиваю, не сомневаюсь в правдивости и честности полицейских, репутацию которых весь судебный процесс порочил адвокат стороны защиты. Все эти слова остались лишь пустым звуком, не подкрепленным ни одним доказательством. Вина же Серябкина доказывается изъятой у него дома крупной партией наркотиков, расфасованных по пакетикам, для удобства дальнейшего сбыта. Есть у обвинения и ключевые свидетели, указывающие на Серябкина, как на лицо, у которого они закупали наркосодержащие препараты. Обобщая сказанное, считаю целесообразным приговорить Серябкина Анатолия Андреевича к пятнадцати годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. У меня всё.

— Так, далее слово предоставляется защитнику подсудимого Серябкина адвокату Касымову Азамату Еркиновичу. Прошу пройти к трибуне.

Зачесывая остатки волос на плешь, адвокат стал выходить к трибуне, по дороге обронив листы с записями. Когда поднимал один из листов, то нечаянно наступил на него и порвал. К горлу Ованеса подкрался смех, но он сдержался, но все равно вытянул еле заметную ухмылку.

— Ваша честь, — откашлявшись, начал свою речь адвокат, — Мой клиент невиновен, о чем мы неоднократно говорили в ходе всех процессов. Наркотики были подкинуты в дом Серябкина. Он никогда ранее не был замечен в подобных кругах…

Адвокат замялся, вычитывая буквы из разорванного листа.

— В каких кругах, господин адвокат? — брови судьи удивленно приподнялись.

— Ну так, в этих самых, как его… наркоманов.

— Продолжайте, — с печальной улыбкой на лице сказала судья.

— Так о чём я? Ах да. Я считаю, что мой клиент должен быть отпущен с зала суда немедленно. И… и…

— Что-то еще, господин адвокат? — спросила судья, сделав несколько заметов у себя в блокноте.

— Нет, — адвокат поджал губы и опустил голову, — У меня всё Ваша честь.

— Суд удаляется в совещательную комнату, — собирая документы со стола, огласила судья, — Объявляется пятнадцатиминутный перерыв для принятия решения.

После стука молотка, судья покинула зала, и Ованес поспешил на улицу, чтобы успеть покурить. Следом за ним вышел и адвокат. Со слезами на глазах, родственники окружили Серябкина и принялись о чем-то шептаться. Тот смотрел куда-то вдаль, перебирая у себя в голове происходящее. От последнего слова он отказался, равно как от участия в прениях, понадеявшись на своего адвоката. «Какая уж теперь разница» — подумал Серябкин и опустил голову.

На улице, адвокат подошёл к Ованесу и попросил у него зажигалку.

— День не задался? — с ухмылкой поинтересовался Ованес.

— Доволен?

— О чем Вы, Азамат Еркинович? Не понимаю Вас.

— Всё ты понял, Ованес. Натравил на меня безопасников из нацбюро и заставил держать язык за зубами. Что тут непонятного?

— Если Вы забыли, то я напомню. У нас был уговор. Я помогаю Вам уладить вопрос с безопасниками, а Вы в свою очередь сливаете дело своего клиента. Вы в своем праве даже сейчас отказаться от нашей «сделки». Вот только это ничего не изменит. Вы всего лишь оттянете неизбежное и потеряете единственную возможность избавиться от проблем с законом.

— Которые ты же мне и устроил.

— Я? — Ованес изобразил театральное удивление, а затем выпрямился и склонился над адвокатом, заметно уступавшим ему в росте, — С чего бы это? Это ведь не я оказывал консультативные услуги бандитам из группировки Сани «Казино», находящейся в разработке нацбюро.

— Когда ты только пришёл, лишь только я вызывался быть у тебя наставником. Все твои знания — это результат моей плодотворной работы и опеки. Или ты забыл, как тормозил на первых порах? Статьи путал, ошибки делал в