Думаю, они тебе понравятся. У мужей тоже есть кузены, которые хотят познакомиться с тобой. Хотя, должна предупредить тебя. Их пятеро, и они очень традиционны.

У Тори отвисла челюсть. Ее сестра сошла с ума?

— Пять? Я даже не знаю, как ты справляешься с тремя.

— О, это просто, — начала Пайпер. — Один в…

— Стоп, — иногда ее сестра слишком много говорит, а Тори не нужно знать еще больше. — Я не хочу знать. Я бы хотела сохранить свои уши таким же девственными, как и все остальное тело.

Пайпер застыла.

— Ты шутишь. До сих пор?

— Ты до свадьбы была девственницей. Не понимаю твоего шока.

— После смерти папы я должна была тебя растить, поэтому и не ходила на свидания. Что тебя сдерживает?

Как объяснить свои выбор сестре, которую буквально сбили с ног и сделали королевой?

— Я видела, как двум подругам серьезно разбили сердца парни, которые использовали их для секса. Я не хочу закончить, как они.

Тори отказывалась отдавать эту часть себя тому, кто не ценил ее. Ее подруга Брук занялась сексом на одну ночь. Девять месяцев спустя ее жизнь превратилась в борьбу за опеку над ребенком между двумя родителями, которые не выносили друг друга. Но не только беременность или материнство беспокоили Тори.

— Ты должна попробовать в какой-то момент, — Пайпер откинулась на спинку стула, ее глаза были наполнены сочувствием, когда она смотрела на сестру. — Ты не можешь прятаться всю свою жизнь. У мамы с папой был хороший брак.

Конечно, Пайпер должна была поднять тему, которая гарантированно повергнет ее в шок. К сожалению, даже это не мешало ей думать о братьях Тарстон-Хьюз — обо всех троих.

— Да, пока мама не умерла, а папа не превратился в оболочку самого себя, — Тори глубоко вздохнула. Ее грудь сжалась, как это всегда случалось, когда она думала о своих родителях. Большую часть ее жизни они были счастливы. Тогда закончилась долгая борьба ее матери с раком. После этого ее отец исчез, пока автомобильная авария не украла то, что осталось от его жизни. — Ты когда-нибудь задумывалась?

Пайпер всхлипнула, ее глаза блестели от слез. Она не притворилась, что не поняла.

— Что, если он позволил этому случиться, потому что хотел положить конец своим страданиям? Все это время. Он знал эти дороги как свои пять пальцев.

Неужели их отец съехал с той дороги, чтобы больше не жить без любимой?

— Мысль о такой любви пугает меня, Пайпер.

— Милая, жизнь в принципе бессмысленна, если ты не любишь так, — возразила Пайпер. — Папа не вернул бы годы, проведенные с мамой, даже если бы знал, чем они закончатся. Он бы не решился провести свою жизнь ни с кем другим. Мы не знаем, что случилось в ночь, когда он умер, Минди, но он был хорошим отцом. Разве мы не должны дать ему презумпцию невиновности?

Тори кивнула, потому что она не хотела больше об этом говорить. С семьей Тарстон-Хьюз было легче отклонить эту тему. Они не знали ее так, как Пайпер. Тори легко справилась с ними с помощью фальшивого обручального кольца и пары фальшивых звонков своему «жениху».

Она использовала эту фальшивую помолвку как тупой инструмент. Лучше всего это сработало на Оливере. Каллум и Рори все еще флиртовали, но в тот момент, когда Оливер услышал «новости», он стал леденяще вежливым. Время от времени она все еще ловила его взгляд на ней, как у голодного льва. Всякий раз, когда это случалось, она сверкала своим циркониевым камнем, и пуф, они снова были просто коллегами по работе.

— Расскажи мне о вечеринке в честь дня рождения Сабира, — сказала Тори, кардинально меня тему. У старшего из ее двух очаровательных племянников скоро день рождения, и Тори намеревалась забыть свои романтические проблемы на время и изображать тетю. Это была ее любимая роль.

На мгновения Пайпер выглядела так, словно она хочет продолжить тему, но, наконец, снова помешала чай и сделала глоток.

— Я так рада, что ты спросила. Я надеюсь, сможешь остаться ненадолго. Мальчики скучают по тебе. Думаю, мы выберем пиратскую тему.

Пока ее сестра болтала, Тори думала о мужчинах, о которых не должна была, к которым не должна прикасаться.

****

Оливер Тарстон-Хьюз сжал кулаки и пытался подавить желание ударить кого-то. Но опять же, ни один день не проходил без этого желания.

— О чем ты?

— Мне нужно место, где я на время могу остановиться, — его младший брат Каллум наклонился вперед, и на его загорелом лице появилось серьезное выражение. — Ровно до тех пор, пока не родится потомство этой психованной и я не получу результаты теста ДНК. Судя по всему, я не могу заставить ее сделать это, пока мальчуган не появится, так что у нас есть несколько месяцев ожидания.

Оливер ощетинился.

— Ты говоришь о ребенке, потенциально о собственном.

И все же его брат обращался с ребенком, словно он или она ничего не значили.

Замечание Каллума вгрызлось в мозг Оливера. Ярость, которая постоянно бурлила в нем, усилилась. Он дышал сквозь побуждение к насилию, но не мог отрицать тот факт, что прямо сейчас ему понравилось бы бить своего брата. Обычно он предпочитал незнакомцев, но бывший футболист был бы хорошей сменой темпа и, кроме того, стал бы хорошим вызовом.

Успокоив дыхание, Оливер встал и посмотрел в забрызганное дождем окно на парк Сент-Джеймс из кабинета, который когда-то принадлежал его отцу. Что бы сделал Альберт Тарстон-Хьюз, если бы увидел сейчас своих трёх сыновей? Скорее всего, застрелил их и начал сначала.

Снаружи все выглядело мирно, и он пытался найти собственное успокоение. Шел небольшой дождь. Внизу суетились пешеходы. Женщины держали зонтики над колясками и торопились в укрытие, где их дети смогут обсохнуть и быть в тепле.

Оливер сжал подоконник. Сейчас его дети были бы слишком взрослыми для колясок, были бы, если бы эта сука позволила им родиться.

— Ничего против ребенка, — заверил Каллум. — Но я никак не могу быть отцом ребенка этой безумной женщины.

Он повернулся к младшему брату, его бровь была поднята.

— Ты говоришь, что не спал с ней?

Каллум молчал, дав Оливеру именно тот ответ, который он ожидал.

Покачав головой, он снова уставился в окно, отказываясь смотреть на своего брата. Ярость росла, и ему нужно было найти выход, чтобы