любимицей не только отца, но и его многочисленных родных и двоюродных братьев.

Умение приспосабливаться к любым жизненным обстоятельствам и стремление получить максимальную для себя выгоду были родовыми чертами всех членов большой семьи Нагих. До XVI века представители этой фамилии считались видными боярами при дворе тверских князей, несколько веков оспаривавших первенство у московских правителей. Но после того как Иван III присоединил Тверь к своим владениям, Нагим пришлось поехать на службу в Москву, где уже была своя элита. Однако честолюбивые тверские бояре не желали мириться со своим второстепенным положением и начали активную борьбу за место у трона.

Через короткое время среди Нагих появились и окольничие, и бояре уже московского государя. Одному из них, Александру Михайловичу, даже удалось выдать замуж дочь Евдокию за двоюродного брата Ивана Грозного Владимира Старицкого и таким образом породниться с правящей династией. Правда, Евдокия умерла раньше, чем появилась на свет наша героиня, а Владимир Старицкий и его новая жена Ефросиния сначала оказались в опале, а потом были отравлены по царскому указу. Нагие, к счастью для себя, оказались в стороне от этих событий. Когда Мария родилась, а это было приблизительно в 1568 году, положение ее родственников при дворе было достаточно прочным. Дядя Афанасий Федорович считался близким к царю Ивану IV человеком и видным дипломатом. После возвращения из Крыма, где он успешно представлял интересы России, Афанасий Нагой вошел в Ближнюю царскую думу. Отец Марии Федор Федорович в 1575 году получил чин окольничего и стал сопровождать государя в различных поездках.

Братья часто собирались и активно обсуждали события при дворе: кого наградили, кого сослали, а кого и казнили за нерадение о государевом деле. Эти разговоры всегда вызывали большой интерес у юной Марии, особенно ее занимала личная жизнь Ивана Грозного. Ни для кого не было секретом, что государь, не находя утешения после безвременной кончины первой, горячо любимой жены Анастасии Романовны, менял жен «как перчатки». В конце концов его невенчанной подругой стала вдова одного из дьяков Василиса Мелентьева, да и та вскоре оказалась в немилости. Царю Ивану было уже около 50 лет, но все понимали, что холостым он не останется и вступит в новый брак, несмотря на неодобрение церкви — православным полагалось жениться лишь три раза.

Во всех знатных домах стали готовить для смотрин девушек-невест. Не стали исключением и Нагие — ведь родство с государем давало все: высокое положение, чины, земельные пожалования и т. д. На общем собрании дружных братьев было решено, что лучшей кандидатуры в царицы, чем Мария, быть не может: юная, живая, веселая и красивая, словно роза. Любого могли пленить ее большие голубые глаза, черные брови дугой, алые пухлые губки и длинные светлые волосы, во всех отношениях она была воплощением настоящей русской красоты, к тому же она была хитра, изворотлива и никогда не забывала о собственной выгоде, а значит, и о родных. Самой Марии вряд ли мог понравиться царь Иван, превратившийся с годами из статного черноволосого красавца в плешивого старика с уродливым горбатым носом, яростно сверкавшими угольными глазками и негнущейся спиной. Но ради перспективы стать царицей она была готова пожертвовать своей молодостью и красотой. Ей всегда хотелось быть самой знатной, самой богатой и повелевать тысячами подданных. К тому же отец и дядья убедили девушку в том, что недолго придется терпеть подле себя старого мужа — царь Иван часто болел и буквально на глазах дряхлел.

От Марии требовалось не слишком многое: очаровать будущего супруга, привязать его к себе и по возможности родить ребенка, чтобы упрочить свое положение в настоящем и будущем. (Все знали, что предлогом для частых разводов царя с неугодными женами было обвинение их в бесплодии.) Уговорив Марию попытать счастья в браке с царем, Ф. Ф. Нагой и его братья взялись за дело. Опытному дипломату Афанасию Федоровичу не стоило большого труда убедить Ивана Грозного, пребывавшего в унынии от поражений на западном фронте, что ему необходимо вновь жениться на молодой, красивой и веселой девушке. После этого царю как бы невзначай во время очередного церковного праздника указали на юную Марию, заранее предупрежденную и поэтому одетую необычайно ярко и кокетливо. Для того чтобы Иван IV особо отметил девушку, Афанасий Федорович сообщил, что Мария Нагая приходится родственницей Марфе Собакиной, третьей жене царя, безвременно скончавшейся и поэтому не успевшей надоесть.

Престарелый государь был очарован Марией и приказал готовиться к новой, уже шестой свадьбе. Для невесты и всей ее родни наступили самые счастливые времена, поскольку все остальные придворные с завистью думали об их скором возвышении и обогащении. Мария торжествовала, так как знатные девушки и даже женщины стали перед ней заискивать, желая попасть в окружение будущей царицы. Составлять список своих ближних боярынь, дворянок и прочей прислуги стало для нее самым занимательным делом. Даже наряды и подарки интересовали ее меньше. В сладостных мечтах молодая невеста представляла себя на царском троне, в роскошном платье, усыпанном драгоценностями, в золотой короне на голове. У ног — просители — князья и бояре, а также иностранные посланники с чудесными подарками. Она размышляла о том, как будет устраивать приемы для самых знатных женщин страны, принимать поздравления патриарха с церковными праздниками, выезжать на богомолье в золоченой карете в окружении многочисленной свиты. При этом Мария старалась не вспоминать, что немало времени ей придется проводить в обществе будущего мужа, злобного, коварного и физически неприятного старика, который будет требовать от нее любви и ласки.

Со свадьбой затягивать не стали. 6 сентября 1580 года во двор Федора Федоровича Нагого прибыли дружки невесты: Б. Ф. Годунов (шурин царевича Федора) и М. А. Нагой (брат умершей жены Владимира Старицкого, приходившийся Марии двоюродным дядей). В их сопровождении Мария с родственниками отправилась в Александрову слободу, где должны были состояться венчание и свадьба. Вполне вероятно, что Нагим хотелось, чтобы бракосочетание прошло в Кремле, в главном храме государства — Успенском соборе, но царь Иван Васильевич не решился столь смело попрать церковные правила — его шестой брак уже никак не мог быть каноническим. Поэтому свадьба с М. Ф. Нагой была отнюдь не пышной и больше напоминала небольшое семейное торжество. Посаженными отцом и матерью стали царевич Федор Иванович и его жена Ирина Федоровна, тысяцким — царевич Иван