Донни потянулся за шарфом на запястье Хелен. Он развязал его, и её рука опустилась на мягкий матрас, она казалась безжизненной. Борясь с чувством вины, он подошёл к другой стороне кровати и развязал шарф с этой стороны. И снова её рука опустилась в сторону. Он остановился на мгновение и посмотрел на неё. Она была в ужасном состоянии. Сторона её лица была залита кровью, а пурпурные волосы, несмотря на то, что они были короткими, спутались. Её череп был смят. Но это всё равно было лучше, чем её альтернатива. Её лицо было бледным, щёки были в пятнах "слёз", оставшихся после того, как её глаза потекли из орбит. Она выглядела совсем не так, как раньше, той ночью, когда он впервые привёл её в комнату.

* * *

Хелен вошла в спальню. Виски, которое она выпила перед тем, как выйти из бара, ударило её по дороге к нему домой, и теперь она едва могла стоять, не поддерживая себя. Она доковыляла до кровати и повернулась к Донни, когда он вошёл в комнату. Она рухнула на матрас.

- Тебе лучше трахнуть меня как следует, - сказала она.

Он не улыбался. Так же, как он нервничал в баре, он, похоже, нервничал и здесь.

- А потом, - продолжила она невнятно, - ты определённо должен показать мне окрестности, потому что я никогда раньше не была в таком месте.

Он выдавил улыбку.

- Это я могу сделать.

Хелен засмеялась.

- Но ты не упомянул о том, как хорошо меня трахнешь!

Донни прошёл через комнату к шкафу в углу. Он открыл дверь и полез внутрь, прежде чем вытащить два шарфа. Он пересёк комнату обратно к кровати, где ждала Хелен. Она заметила шарфы.

- О? И что ты собираешься с ними делать?

- Ложись, - сказал он ей.

Она улыбнулась.

- Странно, - она откинулась на кровать и подняла руки к изголовью. - Надеюсь, ты собираешься дело делать, а не болтать.

Не говоря ни слова, он начал привязывать её первое запястье к изголовью кровати. Затем, всё ещё молча, он подошёл к другой стороне, чтобы связать ей другое запястье. Она закрыла глаза, когда он завязал узел. Она представила, что её связывает не этот незнакомец. Она представила, что уже не была полностью одета. Мысленно Эми наклонилась и прошептала ей на ухо: "Теперь ты будешь моя".

Дрожь пробежала по спине Хелен, когда она почувствовала, что её трусики увлажняются.

* * *

Хелен повернулась к Эми. Она стояла над ней, глядя на её обнажённое тело с похотью в тёмно-синих глазах. Как Хелен была обнажённой, так и она была. Они сбросили одежду в тот момент, когда вышли из бара после импровизированного поцелуя Хелен.

- Наш секрет? - спросила Эми суровым тоном.

- Обещаю, - вздохнула Хелен, отчаянно пытаясь почувствовать рот подруги на своей тёплой коже. - Поцелуй меня, - умоляла она.

Эми наклонилась так, чтобы её рот - её тёплые губы - находился в дюймах от её собственного. Хелен в предвкушении облизнула губы.

- Ты хочешь, чтобы я поцеловала тебя?

- Да.

Маленькие мурашки пробежали по голой коже Хелен, когда она предвкушала вкус губ подруги на её собственных. Ещё одна дрожь пробежала по её спине, и она почувствовала, как дрожат её ноги и руки. Она прижалась к Эми, насколько позволяли ограничения. Эми чуть-чуть попятилась с озорным огоньком в глазах.

- Ты действительно хочешь, чтобы я тебя поцеловала? - спросила она.

- Пожалуйста, поцелуй меня.

Она наклонилась ближе и чмокнула её в губы. Поцелуй был мягким, но достаточно твёрдым, чтобы оставить стойкий привкус клубничного блеска для губ. Хелен облизнулась.

- Так где ты хотела, чтобы я поцеловала тебя? - спросила Эми, приподняв бровь.

Прежде чем она закончила фразу, её правая рука провела вниз по обнажённой груди Хелен, обвела её стоячие соски, а затем продолжила движение по дрожащему телу подруги. По пупку. Дальше. Пальцы едва касались кожи с ощущением электричества при каждом нежном прикосновении. Хелен ахнула, пытаясь напрячь оковы. Ограничения были забавными, даже захватывающими, с самого начала, но они уже разочаровывали. Она хотела прикоснуться к своей подруге, когда она прикасалась к ней. Она не хотела, чтобы её дразнили. Она хотела, чтобы её трахнули.

* * *

- Как тебе это? - спросил Донни, имея в виду ограничения.

Его голос вырвал Хелен из её фантазий.

Хелен игриво боролась с ними. Они были достаточно тугими, чтобы удерживать её на месте.

Она спросила:

- Мне кричать о помощи?

Донни сказал:

- Никто за тобой не придёт.

Хелен нахмурилась. Его тон изменился. Никакой игривости. Вместо этого он казался смертельно серьёзным. Она сильнее потянулась к путам. Не было никаких уступок. Выхода нет, если он сам ей не поможет. Внезапно ей стало не по себе. Она стала уязвимой.

- Выпусти меня сейчас же, - сказала она.

Донни полез под кровать и вытащил сжатую бутылку с чем-то похожим на жидкость для мытья посуды.

- Что это? - спросила Хелен, и в её голосе теперь слышался страх.

- Мне очень жаль, - сказал он.

Он нацелил бутылку на лицо Хелен и выдавил струю жидкости прямо ей в глаза. Она закричала в тот момент, когда жидкость коснулась плоти. Секундой позже глаза начали пузыриться. Донни на мгновение повернулся спиной к Хелен, когда она закричала громче, чем прежде, поскольку кислота продолжала действовать. Он уронил бутылку на пол и опёрся на спинку кровати. Он вытащил молоток, который спрятал там ранее той ночью, как часть своего более крупного плана.

- Это не моя вина, - сказал он. - Мне жаль. Но я действительно не виноват, это не моя вина.

Хелен продолжала кричать. Её затуманенные глазные яблоки пузырились в глазницах её черепа, когда они начали медленно растворяться. Её крики всё ещё заглушали его напрасные слова.

- Я должен представить тебя им, - мужчина продолжил: - Если это будешь не ты, то это буду я, а я не хочу умирать. Я не хочу умирать, - он покачал головой, но Хелен этого не видела. - Ты, наверное, сочтёшь меня жалким, но они не такие беспомощные, как выглядят. Они могут... - его голос замолчал...

3.

Донни скатал шарфы и положил их обратно в шкаф, прежде чем вернуться к телу Хелен. Он остановился на мгновение, достаточно долго, чтобы проглотить чувство вины, которое он чувствовал за её убийство. Он мысленно повторил себе снова: "Лучше она, чем я". Мысленное напоминание самому себе о том, что у него действительно не было выбора, если он не хотел, чтобы с ним или с кем-либо, кого он любил, случилось что-то плохое. Кого-нибудь, кого он любил? Большинство из этих людей давно ушли от него с тех пор, как он начал эту работу. Ты слишком занят, чтобы больше нас видеть. Ты изменился. Он вздохнул. Может, его смерть будет легче, чем так жить? Это не жизнь. Но даже в этом случае это лучше, чем умирать таким образом. Он не