Юрка был умен, но не слишком, как оказалось.
Когда он узнал, что Амир помешан на Хрисе и только на нем одном, что все остальные мальчики были заточены только для его увеселения, он вдруг понял, насколько был идиотом. Правда так больно ударила его ослепительным лучом в глаза, что он вдруг почувствовал, что готов разреветься.
Еще больше масла в огонь подлила информация, что вскоре это все могут ликвидировать, Хриса забрать, а мальчиков — в утиль.
И, чтобы точно не заплакать, он перевел тему. Все равно ведь не сможет повлиять на Амира, как бы ему этого не хотелось. Но вот повлиять на Стаса…
Он чувствовал, как мужчина рассматривает его, размышляя, нравится ли ему то, что он видит. Юрка прекрасно понимал, что играть роль развратной шлюшки больше нет смысла. Его маска развалилась на куски и осыпалась, но он тут же слепил новую. А потому, когда Стас позвал его, погладил по спине, намекая на продолжение ночи, несмотря на то, что он был готов и даже сам хотел этого, отказал. Нет, даже не отказал, а жалобно попросил не трогать его больше сегодня, проверяя реакцию мужчины.
Сломит и трахнет против воли — работать с ним нельзя, а примет его выбор…
— Тогда проваливай в свою комнату. И не появляйся здесь больше, если не хочешь, — буркнул Стас, отворачиваясь к окну.
Это была победа. Маленькая, но победа.
***
События разворачивались так стремительно, что Юрка не успевал на них реагировать. Когда его и Хриса буквально подняли с кровати и повезли к аэропорту, он не мог поверить своему счастью. Еще секунда, и он бы остался там, в «заповеднике», молча ожидая, пока их, игрушек увезенного из дома ребенка, выкинут на помойку, предварительно выпотрошив.
Потому, когда Стас повез их обратно, он почувствовал почти облегчение. Хрис возвращается, значит мальчиков никто не тронет, а он… ну, что ж, если Стас спас его один раз, значит спасет и второй.
Но все повернулось более выгодной стороной. Стас оставил его себе. Как щенка, к которому привязался. Юрка был готов и на это, лишь бы выйти в мир. Он не хотел возвращаться к родителям так же сильно, как и в «заповедник», а вот со Стасом он был бы не против пожить.
Они заехали в супермаркет ранним утром. Немногочисленные посетители пялились на него, одетого кое-как, с длинными всклокоченными светлыми волосами, удивленно озирающегося по сторонам. Он всего неполных три года прожил в изоляции, но все равно не мог сориентироваться, потому хвостом ходил за Стасом, стараясь не потеряться. Шум, пиканье на кассах, грохот тележек, яркий свет и высокие потолки пугали, и Юрка с ужасом представлял, как будет сложно адаптироваться Хрису, но…
— Иди сюда, — позвал Стас, когда Юрка завис у полок со сладостями.
Парень послушно подошел ближе.
— Что на завтрак приготовим? — спросил мужчина, сосредоточенно изучая пачки макарон.
— Карбонару? — слабо улыбнулся Юрка.
Стас скривился.
— Не могу уже есть вашу пасту. Хочу мяса.
— Тогда что мы здесь делаем? Пошли к мясу.
— Надо гарнир, — ответил Стас. — Готовить умеешь?
Юрка только ухмыльнулся и покачал головой. Если что и умел, так и то забыл. Да и ему было девятнадцать, когда его схватили. Тогда в башке были только девки и гульки, какая уж там кухня?
— Ладно, — мужчина нахмурился, а потом кинул в тележку пачку с кукурузной крупой. — Научу.
— А ты умеешь? — Юрка засеменил следом, с интересом рассматривая то, что выбирал Стас.
— Я военный, там хочешь-не хочешь, а готовить приходилось. По очереди что-то изобретали, — он взял пакет сметаны и, проверив срок годности, положил поверх остальных продуктов. — Полевая кухня не располагает к экспериментам. Там все по простому: похлебка, каша, тушеное мясо. Посуды толком нет, сплошные миски да плошки, как в каком-то цугундере. Но был у нас там один… — Стас ухмыльнулся, вспоминая. Юрка даже дыхание затаил, различая в его серых глазах странный блеск то ли злорадства, то ли ностальгии, — Васёк звали. Утонченный такой весь, изысканный молодой петушок. Гурман, мля. Наши ему пытались предъявить за излишнее жеманство, но я как командир сразу под крыло взял. Сапер он был чудесный, руки просто золотые, да и к тому же всех наших любил, как братьев. Одного задиру вынес с поля боя под пулями, как какой-то советский солдат, воспетый в песнях.
Юрка слабо улыбнулся, понимая, что добром эта история не кончится.
— Васёк нам готовил такое, чего, казалось, на полевой кухне никогда не сотворишь, — продолжал тем временем Стас, выбирая запаянную в пакет вырезку, — я от него тогда узнал про существование поленты, ризотто, паэльи, а однажды нам подарили барана, и Васёк приготовил такую шурпу, что я готов был его расцеловать. Но пацаны смотрели на него косо, и… и однажды Васька нашли убитым. Какой-то шакал перерезал ему горло, пока он спал. Я не смог выяснить, кто это, но в тот момент хотел переубивать всех.
Стас сжал челюсти и замолчал, остановившимся взглядом уткнувшись в кусок запаянной говядины.
Юрка осторожно тронул его за локоть, и мужчина дернулся, выныривая из своих мыслей.
— Да, идем, — хрипло произнес Стас, кидая вырезку в тележку. — Приготовлю тебе чего-нибудь интересное.