- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (12) »
неприятную новость, — сказал Тяпке Налле Лапсон. — Ты поедешь в корзинке.
— В корзинке? — переспросил Тяпка.
— В корзинке! — подтвердил Налле Лапсон.
— Типичный случай, — сказал Тяпка. — Ходишь тут, радуешься, что мы с тобой отправляемся поразмяться, и вот являешься ты и говоришь, что я поеду в корзинке.
— Придется, — сказал Налле Лапсон. — Иначе выходит слишком дорого.
— А сам тоже в корзинке поедешь? — угрюмо спросил Тяпка.
— Нет, — ответил Налле Лапсон.
— Значит, он не поедет! — возмутился Тяпка. — Вы только полюбуйтесь на него! Позволь спросить, с какой такой стати другие поедут в корзинке, а ты нет?
— Для собак существуют ограничения, — сказал Налле Лапсон. — Что я могу поделать? К тому же так мы экономим восемь крон. На которые мы… ты сможешь купить косточек.
Тяпка чуть повеселел.
— Предлагаю пойти к Лотте и попросить все устроить насчет этой самой корзинки, — сказал Налле Лапсон.
Поняв, в чем дело, Лотта отправилась в бабушкин чулан. И сразу нашла корзинку подходящего размера.
— У меня есть отличная мысль, — сказала Лотта. — Мы сделаем в корзинке четыре дырки — по одной для каждой Тяпкиной лапы. Когда корзинка идет своим ходом, ее нести гораздо легче.
Да, Лотта неплохо соображала, что и говорить! Она прорезала четыре дырки в дне корзины, Тяпка всунул в них лапы, а Налле Лапсон взялся за ручку корзины и не почувствовал ни малейшей тяжести.
— Отлично придумано! — сказал он.
Тяпка тоже остался доволен.
— Такое чувство, что мне сшили костюм, — сообщил он Налле Лапсону.
Последнее напутствие, на взгляд Налле Лапсона, было излишним. Поезд, грохоча, набирал скорость. — Ты ведь не боишься? — спросил Налле Лапсон Тяпку. — Боюсь? — ответил тот. — Чего мне бояться? — Ну, я в том смысле, что ты первый раз на поезде, и так далее, и тому подобное. Тут как раз вошел кондуктор. — Я еду в корзинке, — сообщил ему Тяпка, — так что билета у меня нет. А в корзинке четыре дырки. Для ног. Налле Лапсон ущипнул Тяпку, шепнув: — Ты бы помалкивал насчет корзинки! — Ай! — крикнул Тяпка. — Чего ты щиплешься? И почему я не могу поговорить про корзинку? Тут надо сказать, что кондуктор не понял, о чем говорит Тяпка, — кондукторы вообще по-собачьи не понимают. А у Налле Лапсона была такая удивительная особенность, что его понимали и люди, и животные. — Что это твоя собака так разлаялась? — спросил кондуктор Налле Лапсона. — Я бы попросил господина кондуктора иметь к ней снисхождение, — ответил Налле Лапсон. — Непривычка к поездам и так далее, и тому подобное. Вот, кстати, мой билет. Медвежий. А моя собака едет в корзинке, так что это бесплатно, правильно? Кондуктор что-то пробурчал и удалился. Тяпка фыркнул. — Что это ты фыркаешь? — спросил Налле Лапсон. — Потому что я здорово обозлился, — ответил Тяпка. И снова фыркнул. — Надеюсь, ты так обозлился не на меня? — спросил Налле Лапсон. — Мы же с тобой друзья! — Бывшие, — сказал Тяпка. И фыркнул в третий раз. — Зафыркаешь тут, — продолжал Тяпка. — Когда так злишься. А злюсь я на тебя — за то, что ты сказал «моя собака». Причем про меня. А я, между прочим, не твоя собака. А твой друг. Бывший, я бы сказал. Когда-то давно. — А нельзя нам снова подружиться? — спросил Налле Лапсон. — Исключено, — ответил Тяпка. — А если ты скажешь про меня «мой медведь» — тогда мы сможем опять стать друзьями? — предложил Налле Лапсон. Тяпка призадумался. — Это надо обмозговать, — ответил он.
* * *
— А вот что хорошо иметь с собой в путешествии, так это визитные карточки, — сказал Налле Лапсон. — А ты что скажешь, Тяпка? — Даже не знаю, — сказал Тяпка. — Я даже не знаю, кстати, что это за такие карточки. — Визитные карточки — это такие маленькие кусочки картона, на которых напечатано твое имя. Когда путешествуешь и встречаешься с незнакомыми людьми, то принято давать визитную карточку. Друзья отправились в типографию. — Хотелось бы сделать визитные карточки, — сказал Налле Лапсон. — Фамилия моя будет Лапсон. Через одно «л». — А имя указать не хотите? — предложил хозяин типографии. — Дайте подумать, — сказал Налле Лапсон. — Пожалуй, так: мы его подсократим. Напишем так: Н. ЛАПСОН А снизу добавим: «Прием с 6 до 7». — Утра или вечера? — уточнил хозяин типографии. — И то и другое, — сказал Налле Лапсон. — И ему тоже карточки нужны. — Ему — это кому? — не понял хозяин типографии. — Тяпке, кому же еще, — сказал Налле Лапсон. — Но у тебя же вроде нет фамилии, а, Тяпка? — Как это нет? — сердито ответил Тяпка. — У меня такая же фамилия, как у хозяина и хозяйки. Штемпелиус. — Тогда так, — сказал Налле Лапсон. — Тогда, господин типограф, на Тяпкиных карточках должно стоять: «Т. ШТЕМПЕЛИУС» Если удастся напечатать столько букв, конечно. В смысле, если вам их, так сказать, хватит. — Насчет этого не беспокойтесь, — заверил хозяин типографии. — Что-нибудь еще укажем на собачкиной карточке? — Давайте, что ли, «С Рождеством!», — сказал Налле Лапсон. — Выглядит симпатично. И звучит вежливо. Давайте так и сделаем!Глава шестая. Моя собака едет в корзинке
И вот Налле Лапсон и Тяпка сели в поезд. — Наконец-то, — выдохнул Тяпка. — А то в последнее время что-то шла сплошная нервотрепка. — Ты и сам в последнее время что-то многовато суетился без надобности, — напомнил Налле Лапсон. — Хорошо я про хозяйский тапок в последний момент вспомнил, — сказал Тяпка. — Ума не приложу, зачем понадобилось тащить с собой эту старую тапку, — проворчал Налле Лапсон. — Хотел бы заметить, — сказал Тяпка, — что данная тапка имеет исключительную ценность. К тому же это элементарная справедливость — я тоже имею право взять собой вещи в дорогу. Ты вон сколько барахла набрал — и платки, и свитера, и подушки, и еще массу всякой всячины. — Мало ли — вдруг кто-нибудь простудится? На станции друзьям устроили торжественные проводы. Трубач сыграл на трубе, а потом предложил поприветствовать Налле Лапсона и Тяпку четырехкратным «ура!». — Ура! Ура! Ура! Ура! — крикнули хором бабушка, Лотта, почтмейстерша и еще кое-кто из зевак. Почтмейстер прийти не смог — он сидел у себя на почте и облизывал марки. — Берегите себя! — крикнула Лотта, едва поезд тронулся с места. — И не чавкай за едой, Налле Лапсон!Последнее напутствие, на взгляд Налле Лапсона, было излишним. Поезд, грохоча, набирал скорость. — Ты ведь не боишься? — спросил Налле Лапсон Тяпку. — Боюсь? — ответил тот. — Чего мне бояться? — Ну, я в том смысле, что ты первый раз на поезде, и так далее, и тому подобное. Тут как раз вошел кондуктор. — Я еду в корзинке, — сообщил ему Тяпка, — так что билета у меня нет. А в корзинке четыре дырки. Для ног. Налле Лапсон ущипнул Тяпку, шепнув: — Ты бы помалкивал насчет корзинки! — Ай! — крикнул Тяпка. — Чего ты щиплешься? И почему я не могу поговорить про корзинку? Тут надо сказать, что кондуктор не понял, о чем говорит Тяпка, — кондукторы вообще по-собачьи не понимают. А у Налле Лапсона была такая удивительная особенность, что его понимали и люди, и животные. — Что это твоя собака так разлаялась? — спросил кондуктор Налле Лапсона. — Я бы попросил господина кондуктора иметь к ней снисхождение, — ответил Налле Лапсон. — Непривычка к поездам и так далее, и тому подобное. Вот, кстати, мой билет. Медвежий. А моя собака едет в корзинке, так что это бесплатно, правильно? Кондуктор что-то пробурчал и удалился. Тяпка фыркнул. — Что это ты фыркаешь? — спросил Налле Лапсон. — Потому что я здорово обозлился, — ответил Тяпка. И снова фыркнул. — Надеюсь, ты так обозлился не на меня? — спросил Налле Лапсон. — Мы же с тобой друзья! — Бывшие, — сказал Тяпка. И фыркнул в третий раз. — Зафыркаешь тут, — продолжал Тяпка. — Когда так злишься. А злюсь я на тебя — за то, что ты сказал «моя собака». Причем про меня. А я, между прочим, не твоя собака. А твой друг. Бывший, я бы сказал. Когда-то давно. — А нельзя нам снова подружиться? — спросил Налле Лапсон. — Исключено, — ответил Тяпка. — А если ты скажешь про меня «мой медведь» — тогда мы сможем опять стать друзьями? — предложил Налле Лапсон. Тяпка призадумался. — Это надо обмозговать, — ответил он.
Глава седьмая. Вот наши визитки
Что Вестерчёпинг — большой город, ясно было с первого- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (12) »