сейчас она превратилась в зеленое светящееся желе. Кто-то хочет, чтобы мы проели в ней лаз, и мне это не нравится. Кто-то управляет нашими действиями. У нас, у кошек, на это просто аллергия!

Тут уж рассердился фон Страус.

— Ну и сиди тут со своей аллергией, если хочешь, — заявил он. — Я же не собираюсь оставаться в этом вонючем трюме ни секундой дольше, если можно из него выйти. Я снова хочу быть вольной птицей. Вдобавок я сильно проголодался!

И с этими словами он погрузил свой длинный клюв в зеленое желе и принялся кусать.

— М-м-м! Замечательно! Превосходно! И знаете, я, кажется, напал на жилу ванильного соуса!

— Урра! — закричал Самсон и по уши влез головой в стену.

До чего же все они проголодались! После пережитых этой ночью ужасов они в горячке волнений не сразу и вспомнили, сколько часов прошло с тех пор, как они в последний раз ели. И за какие-то считаные минуты уничтожили всю стену, попутно сделав открытие, что свет, сочившийся сквозь желейную поверхность, исходил из узкого тоннеля, круто спускавшегося вниз, внутрь корабля.

Бросив неуверенный взгляд на остальных, Самсон сказал:

— Может быть, нам лучше спрятаться?

— Какая чушь! — возмутился фон Страус, жуя насквозь промокшую сигару. — Только вперед!

И предводительствуемая старым аистом компания медленно двинулась по тоннелю.

Последним шел Самсон. Он боязливо оглядывался назад, словно опасаясь, как бы сзади из мокрого, темного и очень жуткого трюма не выскочил кто-то, кто там прятался.

По мере того как они углублялись внутрь корабля, в тоннеле становилось все теплей. Они спускались и поднимались по трапам, прошли по длинному коридору, и всюду белые стены были освещены ярким светом. Они поняли, что находятся в огромнейшей подводной лодке, самой большой на свете, а может быть и во всей Вселенной.

Зачем этой гигантской подводной лодке понадобилось забираться сюда, в глубину фьорда? Кто этот сумасшедший волк, который смеется таким злобным смехом? И что значили сигналы со смотровой площадки на горе, которые они видели перед тем, как их лодка пошла ко дну?

Загадки множились и множились.

В конце концов они подошли к двери, покрытой черным лаком. На ней была надпись: «Вход свободный. За вещи, оставленные в гардеробе, никто ответственности не несет».

— Ну что? — произнес фон Страус, посмотрев на товарищей воспаленными, красными глазами. — Скажем, пожалуй, «один за всех, и все за одного»?

— Да, — дружно откликнулись остальные.

Никогда еще они не ощущали такого крепкого единения, как сейчас.

— Один за всех, и все за одного! — повторили они за фон Страусом.

Бенни распахнул дверь, и всей толпой они ринулись в незнакомое помещение.

Ринулись, да так и застыли, разинув рот.

Представление

— Потрясающе! — шепотом произнес пораженный Роберто. — Кинотеатр!

Да, маленький кинотеатр всего на десять мест. Красные стены и красный занавес. Справа от них, у двери, ведущей в гардероб, стоял бобр с мигающими глазами. Внезапно он заговорил металлическим голосом: «Доб-ро-по-жа-ло-вать-бес-плат-ный-шо-ко-лад-по-жа-луй-ста-до-бро-по-жа-ло-вать-бес-плат-ный-шо-ко-лад-по-жа-луй-ста!»

На груди у бобра висел лоток с шоколадом. Он был одет в красную форменную курточку, похожую на ту, что носила во время работы Грета.

— Дают шоколадки? — закричал на радостях Самсон. — Мне две! Нет, три!

— Интересно! — сказал Роберто, слегка царапнув манишку бобра.

— Не-де-лай-по-жа-луй-ста-так-до-бро-по-жа-ло-вать-бес-плат-ный-шо-ко-лад-не-де-лай-по-жа-луй-ста-так.

— Механический бобр! — сказал фон Страус. — Вот чудеса!

— Я и не знал, что такое бывает, — сказал Бенни и принялся вместе с Улли изучать хвост и лапы бобра, в то время как Самсон и Роберто увлеченно занялись содержимым шоколадного лотка.

— Хи-хи-ще-кот-но-пе-ре-стань-те-бес-плат-ный-шо-ко-лад-хе-хе-пе-ре-стань-те-сей-час-же.

— Бывает, — сказал фон Страус. — Механические бобры существуют. Я читал об этом в одном американском журнале, который продается у меня в лавке.

— Как ты думаешь, он понимает, что мы ему говорим? — спросил Роберто с набитым ртом.

— Нет, они совершенные идиоты, — сказал Бенни, который тоже читал про механических бобров в одной книжонке, завалявшейся у него в ящике стола на работе.

— Тогда, значит, этот парень не прольет свет ни на одну из загадок, с которыми мы тут встретились, — заметил Роберто, ни к кому особенно не обращаясь.

— Нет, — сказал фон Страус. — Тем более что он сам — еще одна загадка. Про этих ребят тоже не очень поймешь, как там что у них работает.

— Между прочим, это не парень, — сказал Бенни, который уже успел заметить, что у мигающего бобра меняется цвет глаз: то красный, то желтый, то зеленый. — Это девочка-робот.

— Прекратите это сейчас же! — прикрикнул фон Страус, когда глаза механического бобра вдруг замигали с бешеной скоростью всеми цветами и он запел задом наперед «Выходим в море». — Кто их знает, чувствуют они что-то или нет. Однако все имеют право на достойное обращение.

— Согласен! — буркнул сквозь зубы Самсон, у которого вся пасть была набита шоколадом.

— Ясно, — сказала Улли, смахнув с форменной курточки бобрихи попавшие на плечи пылинки искусственной перхоти.

Неожиданно механическая бобриха пришла в движение. Деревянной походкой она вышла вперед к маленькой сцене, с металлическим звоном хлопнула в ладоши и громко объявила:

— На-чи-на-ем-пред-став-ле-ни-е-на-чи-на-ем-пред-став-ле-ни-е!

Затем молниеносно уселась за крошечное пианино и заиграла. Раздались странные нежные звуки. Фон Страус, который в таких вещах был знаток, подумал, что это похоже на какую-то инопланетную музыку.

Занавес медленно раздвинулся.

Участники экспедиции замерли в изумлении.

За широким окном перед ними предстало зрелище празднично украшенного зала с синими обоями и старинными картинами на стенах. В большом камине весело пылали дрова. Посреди зала стоял стол на двоих, покрытый белой скатертью, с серебряными приборами и хрустальными бокалами. На столе и вокруг горели стеариновые свечи в тяжелых серебряных подсвечниках.

И хотя всем было удивительно встретить на подводной лодке такую нарядную комнату, вытаращить глаза их заставили не синие обои, красивые картины по стенам и дорогие приборы.

Всеобщее внимание привлекла Грета. Прикрыв глаза, одетая в изящное вечернее платье с глубоким-глубоким вырезом, она томно кружилась по