дружески.

— Ты не переживай. Мы завтра всё объясним Дарине, и она поймёт.

— Но она ведь уже получила рану! — заговорил Лучезар горячо. — Поэтому просто рассказать, что её поразил неуклюжий чужестранец, для меня будет недостаточно. Надо придумать, как можно эту рану залечить. Знаешь ли ты для этого какой-то способ, Добромил?

— Ты уже не сможешь исправить эту картину. Она останется в таком виде до следующего снегопада. Можно, конечно, смести снег метлой, но Дарина не позволит сделать это. У нас никто не поступает так. Вся деревня живёт одной семьёй, и никто из нас ничего не скрывает друг от друга.

— Значит, нам нужен новый снег!

— Но он должен упасть естественным образом, накрыв полянку ровным покрывалом. Мы не можем просто принести его из леса и раскидать.

— Может быть, я хватаюсь за соломинку, — не сдавался царевич, — но ты кое-что сказал по поводу моего имени. Ты угадал о его соответствии моей сути. Я действительно могу излучать свет на заре, когда солнце только начинает подниматься над горизонтом.

Добромил смотрел на юношу во все глаза, и теперь улыбнулся Лучезар:

— Знаешь, что ты сейчас подумал, Добромил? «Мне трудно осознать, что кто-то не видит картины на снегу, а Лучезару, наверное, нелегко представить, что кто-то не может излучать свет на заре».

— Точно, именно об этом я и подумал, а ещё я обнаружил у тебя удивительную способность — читать мысли. Но давай сейчас мы с тобой уснём, чтобы принести из мира снов новые силы. А твои способности пригодятся нам на рассвете.

Добромил проснулся первым. Лучезар вскочил следом. Они вышли затемно и поднялись к полянке.

— Что мне нужно теперь делать? — спросил Лучезар.

— Излучать. Начинай, как только солнце начнёт восходить.

Солнце начало своё движение вверх, и первый луч побежал по узкой лесной просеке прямо к полянке. Лучезар распахнул своё сердце и встретил солнечный луч своим лучом. В тесных объятьях закружились эти лучи, разбрасывая вокруг себя множество маленьких искорок. И вдруг световая метель превратилась в снежную, тут же затихла, и над полянкой пошёл снег, покрывая её ровным пушистым слоем.

— Похоже, что я многого ещё не знаю о способностях жителей вашей деревни, — изумлённо произнёс Лучезар, глядя на последние падающие снежинки.

— Мы ведь живём на природе, — улыбнулся его товарищ, — а значит, кое-что понимаем во взаимодействии с природными духами.

— А что дальше, Добромил? Что теперь должен я сделать?

— Теперь воображай, Лучезар. У тебя есть сильное желание создать что-то прекрасное для девушки, которую ты обидел. Представь себе что-то такое, что тебе дорого, что ты знаешь во всех деталях, — и у тебя обязательно получится картина, я нисколько в этом не сомневаюсь.

Лучезар закрыл глаза. Он тут же вспомнил отца и часть дворцового парка, где царь сам часто работал с любимыми цветами и растениями. Юноша грезил, а его воображение добавляло всё новые и новые прекрасные подробности.

Вдруг Лучезар услышал восхищённый вздох. Он открыл глаза и увидел стоящую рядом Дарину. Её лицо светилось восторгом.

— Ты только посмотри, что у тебя получилось! — воскликнула она.

И Лучезар вдруг услышал мысль Добромила:

— Пожелай увидеть свою картину, только очень сильно, — и ты её увидишь.

Юноша взглянул на полянку и замер. Как живой, стоял там его царственный отец, а над ярко цветущими кустами возвышались знакомые очертания дворца.

— А вот этого не было в моём воображении!

Лучезар показал на многочисленные фиалки, разбросанные по клумбам царского цветника.

— Зато они были в моём, — ответила ему смеющаяся Дарина.

Юноша снова закрыл глаза. Через несколько мгновений над картиной красивой аркой появились слова, составленные буквами розового цвета: «Ты самая лучшая девушка на свете».

Через несколько дней около дома Дарины остановилась царская карета.

— Я приехал познакомиться с твоей избранницей и её родителями, — сказал царь работавшему во дворе сыну. — Ты ведь не думаешь, что за прошедшие два года я ни разу не получал о тебе никаких сведений.

Лучезар тепло обнял взволнованного отца и вывел из дома девушку. Молодые люди сияли счастьем чистой взаимной любви.

— Твоего друга мы тоже возьмём с собой, — сообщил царь, спустившись к домику Добромила.

— Но только на свадьбу, — добродушно ответил тот. — Буду охранять полянку для будущих картин Дарины и Лучезара.

— И их детей тоже, — не замедлил добавить важную деталь царь.