Лами Данибур Право на любовь
Я леплю из пластилина, Пластилин нежней, чем глина, Я леплю из пластилина Кукол, клоунов, собак. Если кукла выйдет плохо, Назову её – «Дурёха», Если клоун выйдет плохо, Назову его – «Дурак» 1Как обычно, по утрам или вечерам, возвращаясь после рутинных дел, я забегаю в ближайший от дома магазин. Чаще попадаю в тот период, когда уборщица моет пол. Вот и в это январское ветреное утро, обдуваемая и скукоженная, аккуратно прошмыгнув мимо виновато греющихся у входа собак, я натолкнулась на широко распростёртую улыбку новенькой уборщицы. На весь зал с азиатским акцентом она поздоровалась со мной, как с самым желанным гостем, как будто мы знакомы и даже выпивали на брудершафт, а потом закидала вопросами: «как живёте?», «как животик?», давая советы, какие продукты сто́ит покупать, а какие нет. На её смуглом лоснящимся круглом как блин лице блестели живые зелёные ищущие спасения глаза. Она мне напоминала бродячую собаку, которая до сих пор верит, что её вот-вот найдут, и заглядывает в душу каждому встречному, надеясь, а вдруг он тот самый мой человек.
Это так необычно, непривычно. Открытость для подавляющей массы – уязвимость, а бесцеремонность и вовсе расценивают как атаку. Открытый человек пугает и настораживает. Всегда можно нарваться на прямо противоположную обратку и за вторжение в чужое пространство легко будешь послан в известном направлении. Поэтому, чувствуя эту уязвимость, я старалась отвечать взаимностью и поддерживать диалог, раз собеседник, как мне казалось, нуждался в общении. Так продолжалось около месяца, пока она не поинтересовалась, чем же я занимаюсь, раз позволяю себе разгуливать по магазинам в такое стандартно рабочее время. – Я пишу книги. – Ты писатель? Я никогда в жизни не встречала живого писателя! – вскрикнула она ещё громче от изумления. – Вот это да! Вот это мне повезло! Женщину куда-то позвали, и я поспешила затеряться в лабиринтах прилавков и улизнуть от её настойчивого внимания. Прошло пару недель. И в такое же морозное ветреное утро мы встретились в том же месте. – О, привет! Я так тебя ждала! Как твои дела? – Здравствуйте! Всё хорошо, спасибо! Следом за мной в зал зашли молодые парни – гастарбайтеры. Она обменялась с земляками приветствием на родном языке и отвлеклась от меня, обсуждая что-то важное. Возвращаясь за апельсинами, я заметила, как один из них пересыпает из пузырька в пакет зелёную жижу. – Ой, извини! – смущаясь, женщина прижала пакетик к сердцу. – Соскучились по Родине? Ностальгия? – Да! А ты знаешь, что это? – Предполагаю, что насвай! – Ага! Я так его люблю! Я пошла дальше, вспоминая список необходимых покупок, а уборщица, бросив швабру, побежала в подсобку. В отделе бытовой химии, неожиданно появившись, она схватила меня за руку и со слезами на глазах попросила о помощи. – Я хочу, чтобы ты написала про меня! – сказала она, вытирая слёзы, – пусть люди узнают о моей жизни! Я ездила к Пугачёвой, хотела, чтобы она спела песню обо мне, но её охрана меня не пустила! – Хорошо, не переживайте! – пыталась успокоить я, сообразив, что женщину уже торкнуло, и она начала выходить из берегов. – Обещай! Мне это очень важно! Как же нам встретиться? – Могу оставить телефон. Будет выходной, наберите мне! – У меня нет выходных! – с надрывом простонала уборщица и ушла со своей шваброй в другой зал. В этот день было людно, и на кассах собрались очереди. Я стояла в одной из них в ожидании, когда уборщица опять подошла и с болью в глазах попросила о помощи. Отказывать я не стала и решила инициативу взять в свои руки. Назначила встречу этим же днём в перерыве между мойкой. Мы договорились пересечься у входа через три часа. *** К обеду распогодилось, солнце светило ярко, но ветер ещё буйствовал, разгоняя зевак с улиц по тёплым домам. Женщина сидела возле супермаркета у самого входа на скамейке спиной ко мне и разговаривала с кем-то по телефону. Громко кричала, пытаясь понять и достучаться до собеседника, параллельно курила, выпивая после каждого клубка дыма что-то тёмное из двухлитровой бутылки. И да! Она была пьяна. Я подошла и поприветствовала её, задала (не помню какие) вопросы, среди которых был главный: – Вижу, Вы заняты! Может, тогда в следующий раз? – Нет, что ты! Я свободна! Сейчас объясню этому! Ничего он не понимает! Миша! Миша! Я тебя плохо слышу! Говорю же! Хлеб тебе принесу! Скоро приду! Я не стала мешать диалогу и прошла чуть дальше, рассматривая пушистые сосны и невольно поглядывала на свою знакомую. Она сидела, раздвинув ноги, в старых резиновых калошах, тоненьких штанишках капри и откровенно оголяющей маечке без нижнего белья. Из верхней одежды не застёгнутая куртёшка. На этом всё! Стоять на месте мне не давал ветер, и я разгуливала из стороны в сторону, изумляясь её горячей крови. Наконец, она прервала попытки быть услышанной, выругалась и бросила телефон в пакет. – Всё, я свободна! – крикнула женщина, вскочив и направившись ко мне. – Пойдёмте прогуляемся? Холодно стоять на месте! Давайте познакомимся уже! Вас как зовут? – София! Соня! Вернее… (тут я услышала что-то для меня сложновыговариваемое тарабарское, не смогу воспроизвести) зови меня Соня! – Замечательно! А сколько Вам лет? – Сорок семь. Я уже бабушка! У меня внуки! – Прекрасный возраст! – Нет, я старая! Замучил ранний климакс. Приливы! Задыхаюсь!.. Всё уже! – Ну, приливы – это естественное состояние, бывает! Это не значит, что жизнь кончена. – Думаешь? – Уверена! – Ты молодая, тебе не понять! – Возможно, Вы правы, – рассмеялась я, – но в сорок семь можно всё начать с нуля, если есть такая потребность. – А ты напишешь про меня? – Обещаю! Женщина взяла меня под руку и, прихрамывая, прижав пакет к груди, поковыляла, бормоча что-то себе под нос. Мы прошли, наверное, шагов пятьдесят, не больше, когда она неожиданно приземлилась на бордюр, достала из пакета двухлитровку тёмной шипучки и сделала глоток. – Сейчас я тебе расскажу! Подожди, сейчас! Да неинтересно тебе будет! Кому нужна моя жизнь? Я хочу, чтобы люди узнали! Ей было трудно сосредоточиться, поэтому я стала задавать наводящие вопросы и отвлекать комментариями и историями из собственной копилки. – Откуда Вы, Соня? – Я из Узбекистана! Вот у вас был царь Пётр злой и в нашей стране очень злые правители. Издеваются над женщинами и детьми. – А из какого города? – Из Хивы. – Расскажите про свою семью. – Я седьмой ребёнок. – А сколько всего вас было? – У матери девять детей. Мы жили в деревне. – В кишлаке? – Да, но мама