проверить провода — на входе и выходе. Но такое застебешься согласовывать…

— Джимми, ты дебил… — порадовал себя. Рисуй отметку о нарушении целостности и сдавай по инстанции. И смена закончена — а там трохи пивка и позвонить Люсьен. Хотя на хрен Люсьен — мозги не казенные…

Первый раз тряхнуло не сильно. Пол мягко толкнул под ноги, пространство качнулось — точно выдох бога. Слуха коснулся всеобъемлющий шорох, который быстро стих — на грани слышимости зазвучала равномерная капель. И без того никакое освещение замерцало пожухлым мотыльком.

Ухватившись за кабель, я чуть присел и по привычке просчитал пути отхода. Два подъема — первый, использованный ранее, и, если верить схеме, в 50 метрах еще один. Второй предпочтительней, при условии, что дверца поведет себя прилично.

Вновь тряхнуло. В далеком сумраке тоннеля скрежетнуло… Ощутимо мотнуло вдоль стены. И апогеем меж кабелей, необъяснимо уходивших в стену, рубанула трещина сантиметра на три — черный зигзаг, провал в никуда, чего быть никак не могло. Я вгляделся в антрацитовый росчерк, заметил едва уловимый зеленый отсвет и справедливо охарактеризовал расклад как дерьмовый.

Под ногами чувствовалась мелкая дрожь, точно посттолчковый тремор. Землетрясение?! Отметя догадки, как несвоевременные, рванул к выходу… и от нового точка мягко занырнул клювом. Соскреб бетонку плечом, перекатился и на взлете неловкой амебой расплескался по стене. Под лопатку отрезвляюще впился кронштейн. Над головой грохотнуло и седой вуалью упала пылевая взвесь.

Инстинкты, правильно заточенные под подпиской, сработали быстрее разума — тело рванулось по намеченному маршруту. Свет почти ушел из жизни, под каблуками досадное крошево…

И тут тоннель скрутило, как вафельную трубочку. Обломки, куски бетона, части арматуры рванули в бессистемных плоскостях. Кусок стены прилетел мне под зад и добротным пинком сопроводил в раззявленную пасть разошедшихся плит. С ветерком и невнятным мыканьем.

В дыре обнаружился провал с отлогим каменистым склоном — дребезжавшая, как разбитый движок, кишка, что уводила вниз — по ней и скатился, собирая щедрую боль. Взять бы прокладчиков сего чуда коллектора и спросить вежливо: «Какого хрена, суки?». Улыбнуться с пристрастием…

Кишка оборвалась — толчок швырнул на груду камней. Сверху зашуршало, глухо зарокотало и на ноги навалилась нешуточная тяжесть. Дыхание перехватило от пыли и тупой боли… Я дернулся, поскрёб руками — нащупав пару заломов, уцепился и попытался выдернуть тело из завала. Хренушки, хренаськи… Зажало крепко. Но кости целы — нас, хвала хранителям, крепко научили различать сигналы бренного тела.

По первой оценке, ситуация дерьмовей не придумать. По второй — отлетал Сергей «Джимми» Ростов, прибыл в черный порт… Но сдаваться не приучен.

— Зараза… — вырвалось хриплое. Я заметался раздавленным жуком… А потом заметил зеленоватые отблески в мутной картине подземного бытия. Можно различить детали — перекореженный разлом в каменистой породе — низкое ущелье, заваленное коричневато-серыми валунами. Мои руки с разбитыми пальцами, как некая чужая абстракция, — цепляются, ищут, скребут, делясь кровью с камнем. Извернувшись, попытался скосить взгляд назад… А там, собственно, земляная и каменистая подушка, в которой утонули ноги. Прохода нет, шансы минимальны…

Зеленый свет стал ярче. В пыльном воздухе поплыли всполохи — точно пыль играла изумрудное лазер-шоу. И всполохи приближались — через пяток секунд коснутся вытянутых конечностей. И что тогда?

— Да щас… — не сказал, выкашлял.

Я, конечно, успел дернуться… дважды. И в пальцах резко прекратилась боль. Точно по ледяной игле обезбола воткнули — глаза видят пятерни, но мозг их не чувствует. Десять бесполезных отростков, которыми не пошевелить. Прямо день неприятных откровений — как не задалось, так и обгадилось.

Холод медленно полз по рукам- сковывал, отбирал малейший намек на тактильные ощущения. Держал цепко — не пошевелиться. Только сердце бухало набатом, да хрипло саднило дыхание.

Я вздернул голову в попытке уберечь черепушку от зеленой ласки. Выиграл пару миллиметров… Слова бесполезны, обрывки мыслей тоже. Веселый танец, бликующий по камням, поплыл перед глазами… и щедро плеснул по зрительным нервам.

Мир перестал существовать. Тьма, тотальное отключение — точно дернули рубильник. Искра холода и я выпал из бытия.

Для сравнения — включился столь же быстро. Но чувство мерзкое, странное — проектор реальности, намертво заклинивший, вдруг сорвался вперед. По телу прошла непонятная судорога, вернулись зрение и слух. Но сознание помнило — еще мгновение назад не было ничего, полный ноль, абсолютный стопор. И этот диссонанс с оттяжкой бил по сознанию.

Изумруд медленно отступал. Я шевельнул головой, прислушался к организму. Видимых перемен нет… Хотя тылы чувствовали себя свободнее. Получилось оглянуться… На удивление сил не осталось. Каменистая подушка, давившая на бедра, спрессовалась и раздалась на пару-тройку сантиметров в стороны. Словно начинка в пирожке усохла и могла свободно выпасть… Но речь шла о моем теле и мысли об усыхании заставили нервно дернуться. Мышцы функционировали… Как только руки освободятся из изумрудного плена, уползавшего в сумрак, можно попробовать освободиться.

Подумал — сделал. Тело накрыла тупая боль. Анестезия закончилась вместе с шоу. Извернувшись червем, я высвободил конечности и тяжело привалился к стенке пролома. Надо сказать, в памяти стенка запомнилась рыхловатой — свежей насыпки. А лопатки чувствовали уверенную твердь. Ответов нет и это, пока что, настораживало. Но я узнавал признаки — скоро чувство легкого дискомфорта от неопределённости в мыслях выльется вспышкой целеустремленной злости. Жизнь без ответов, сука, способна обмануть…

Я оценил освещенность разлома в жалких крохах зеленых отблесков и привычно мобилизовался. Из минусов — я в завале, хрен знает где, тело повреждено, грозит полная тьма, в которой поиски выхода эфемерны, сумка потеряна, из собственности только продранная спецовка. Из плюсов — я жив, способен действовать.

Простейшим решением пополз вслед за удалявшейся малахитовой взвесью. Позади завал, в котором сюрреалистично смотрится дыра с абрисом нижней части моего тела. Впереди узкий извилистый проход, щерившийся осколками камня. Куда уползает зелень? Вероятный выход? Одно «но» — вновь влипнуть в зеленую бражку не хотелось.

Я скрежетнул зубами на особо циничном развороте — по ребрам, как наждаком прошлись. Ползи, Джимми, двигай жопой в надежде…

Через