- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (89) »
Анатолий Полянский Право на риск Роман, повесть
Памяти отца, Полянского Филиппа Стефановича, старого буденновца и чекиста, чей светлый образ послужил прототипом одного из героев этой книги, посвящаю.Автор
ПРАВО НА РИСК Роман
Глава I МАРТ
Странно устроен человек: живет в нем неистребимая надежда. В самых безвыходных ситуациях, когда уже точно знаешь — ничто не поможет, время не повернуть вспять, — все равно уповаешь на прекрасное «а вдруг!». Бывают же чудеса на свете! В них почему-то очень хочется верить. Однако на сей раз чуда не случилось. Все произошло так, как, наверное, и должно было произойти, — спокойно, обыденно, без лишних эмоций. Я вышел из кабинета члена Военного совета несколько оглушенным, хотя заранее знал, что он скажет и даже с какой интонацией. На его месте я бы тоже чувствовал себя прескверно. А что поделаешь? Когда люди давно знакомы, а я знал генерала еще подполковником, инструктором политотдела нашей дивизии, то искренность в отношениях — качество обязательное. Но нельзя при этом требовать еще и беспристрастности. Приглашение члена Военного совета не было для меня столь уж большой неожиданностью. Что последует за выпиской из госпиталя, я примерно представлял после беседы с главврачом. Он тоже всячески щадил меня, говорил мягко, убаюкивая: размеренная жизнь, покой, с сердцем шутки плохи... Все ясно как божий день, новый «мотор» не поставят. И все же каждый хромой воображает, будто он припадает на ущербную ногу изящнее своих товарищей по несчастью. Конечно, диета и никаких волнений — авось пронесет! Слова генерала не оставляли ни малейшей надежды. — Зря ты, Андрей Степанович, отказался перейти к нам, — сказал он с сожалением. — Помнишь, предлагал еще три года назад? Теперь, глядишь, стал бы моим заместителем... Разумеется, я все отлично помнил. Предложение было действительно заманчивым. Для молодого растущего подполковника, каким я считался, открывались широкие перспективы. Сколько мне было? Неполных сорок четыре. Великолепный возраст! Правда, по нынешним временам несколько многовато. Теперь у нас в ВДВ больше молодых выдвигают, кому за тридцать, в лучшем случае — под сорок. Да, такой шанс выпадает раз в жизни, глупо было им не воспользоваться. А я взял да и отказался! И не потому, что не умею схватить удачу. Честолюбие — черта характера, необходимая военному человеку. Я ценю в людях этот отличный стимулятор. Кто из нас не мечтал стать генералом? Причина отказа была иной, и о ней догадывалась разве что жена. Была ли Полина согласна с моим решением, не знаю: ей давно хочется в столицу, — во всяком случае, не возразила. Поняла! Ведь дело даже не в том, что кабинетная работа противна моему характеру. Трудно объяснить, но... Наверное, если бы можно было расчленить характер человека на составные, то наряду с выработанными в себе, благоприобретенными привычками стержневое место заняли бы качества, переданные по наследству, — голос крови, как говаривали в старину. Пережитое и выстраданное отцами и дедами, героические картины из их прошлого давно вторглись в наши мысли и чувства.
...Огромная, от неба до неба, ржавая от пыли степь. Всадники с обнаженными шашками в буденовках. Несутся вскачь черно-белые кони. И земля, вздыбленная разрывами, как на негативе: белая в клубах черного дыма. Передо мной, и я это ясно вижу, разинутые в немом крике рты, оскаленные лошадиные морды с фиолетовыми навыкате глазами. Отчетливо различимы блеск трензелей, залоснившиеся черпаки под седлами. Взлохмаченные гривы. Серая пена на конских крупах; на удилах — кровь. Выстрелы, звон сабель, громогласное «ура», вырывающееся из сотен глоток, — все беззвучно, будто в немом кино... Лишь единственный звук, ощутимый, естественный, живет в тебе одной музыкальной фразой — это стук копыт, заглушающий все. Он мне никогда не мешает, хотя порой возникает в самые неподходящие моменты; наоборот, взбадривает, вызывает ощущение полета. В своих снах я часто мчусь в атаку... Это представление пришло ко мне из детства и осталось на всю жизнь. О нем не принято говорить вслух, но в памяти держу крепко и точно знаю: плохо мне будет в кабинете за массивным письменным столом... Член Военного совета продолжал говорить что-то о здоровье, санатории, отдыхе. Я не слышал, поглощенный горькими мыслями. Неужели придется уходить вот так, сразу? Бросить все, что ты задумал и не довел до конца. Столько еще несделанного! Должно быть, я не совсем тактично перебил генерала. — То есть как это кому сдавать дела? — переспросил он удивленно. — Но не может же политотдел дивизии оставаться без руководства! Заместитель мой на учебе. Генерал усмехнулся: — Ну и ну, Корсунов! Мы еще материала на твое увольнение не оформляли, а ты уже котомку собрал. Можно было бы ему, конечно, возразить: раз вопрос решен и ты уже бывший — ни к чему тянуть. Об этом быстро узнают, и отношение к тебе сразу изменится; дело будет страдать. Когда человек уходит, тянуть не имеет смысла. Лучше единым махом поставить точку!.. Впрочем, генерал сказал, что материалы на увольнение еще не готовили. Значит, в его власти повременить. И тогда в моем распоряжении может оказаться хотя бы несколько месяцев. Только бы успеть подготовить дивизию к учениям! Потом хоть трава не расти! Время, время — вот что мне нужно! Член Военного совета выслушал просьбу хмуро. — Но учения намечены на конец августа, а сейчас, если мне не изменяет память, только начало весны. Он, конечно, прекрасно меня понимал. Учения, которые будут последними в моей воинской службе, очень много для нас всех значили. — Всего каких-то пять месяцев! — воскликнул я. — Не пять, а шесть, — уточнил генерал, — это полгода! Хитришь, Андрей Степанович. А если здоровье подведет?.. Что значат шесть месяцев в сравнении с оставшимся за спиной полувеком! Однако сейчас они показались мне тем чудом, в которое нужно всегда верить. Я должен был непременно убедить генерала, доказать, что прав. Командир у нас новый, молодой, только из академии. Дивизия принимает пополнение. Кому же готовить его к бою, как не мне, начальнику
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (89) »