Александр Семеновский Бабье лето

Прямо в лицо Олегу настойчиво светила Луна, заставляя его глаза сощуриться. Олег лежал на перине, все ещё не понимая, что его разбудило. На тумбочке, в углу, горел пухленький старый телевизор – ведущий и гость сидели на чёрном фоне, и, скорее всего, обсуждали что-то заумное. Олег пытался вслушаться в их разговор, но телевизор работал слишком тихо, чтобы стало возможно разобрать хоть что-то кроме отдельных слов и противного писка, похожего на ультразвук, который издавали старые гробики наподобие этого. Олег взглянул на настенные часы – без десяти три.

Вот уже четвёртый день Олег проводил на родительской даче, доделывая баню – сами его родители, люди уже почтенного возраста, уехали в санаторий, и как раз к их приезду баня должна быть готова – такой подарок родителям Олег хотел сделать давно, чувствуя перед ними вину, неизвестно чем вызванную, да все никак не хватало времени: семья, работа, да и в целом бытовая жизнь с головой захлестнула его к тридцати годам,

Сама деревня, где находилась эта дача, представляла собой довольно печальное явление – дай бог, здесь проживали человек пятьсот, да и как проживали – в большинстве своём это были старики, покрытые коркой из морщин, которые даже не жили, а постепенно угасали, как дотлевающие угольки, разделяя друг с другом эту общую старческую меланхолию. Остальные дома пустовали – их хозяева приезжали сюда только в дачный сезон, с чем никак не ассоциируется стоящий на дворе конец сентября, поэтому сейчас Олег практически не видел никого из местных жителей.

За окном что-то зашуршало – и тут же затихло. Уши Олега мгновенно навострились, глаза уставились в окно – покачивалась уже оголившаяся ветка яблони, как будто с грустью сбрасывающая с себя последние листья. Зашуршало ещё раз. «Похоже на шаги?» Олег хотел встать, но почему-то не мог даже шелохнуться, и издать лишний звук. Шорох продолжался. «Точно, кто-то ходит… собака, или лиса? Может, вор?» – за несколько секунд в голове Олега промелькнули десятки вариантов. «Если вор, то надо быть готовым» – с этой мыслью Олег, собравшись и духом, потихоньку начал привставать, стараясь не шуметь, но перина предательски поскрипывала. Встав, Олег на цыпочках подошёл к окну, и огляделся – никого, и шум снова пропал. Олег повернулся к телевизору– ведущий практически лежал под столом, закатываясь от смеха, а гость сидел спокойно, смотря на ведущего совсем без эмоций. Прошла минута, другая, а смех так и не прекращался, ведущий пытался что-то сказать несколько раз, но его тут же настигала новая волна заразительного хохота. Олег не мог понять, в чем причина такой истерики. Самому ему смешно при этом не становилось.

Шорох повторился. Олег снова в окно – ничего. «Нужно что-то сделать. Мужик ты или кто?» – Олег пытался сам себя подначить к более активным действиям, точнее он ощущал, что именно должен так поступить в этой ситуации, несмотря на свой страх. Наконец, выдохнув, он подошёл к кровати, нагнулся, взял увесистую ножку от разобранной табуретки, и пошёл к двери. Осторожно, со скрипом, Олег приоткрыл входную дверь, и выглянул на улицу. Все тело тут же ощутило ночную, освежающую прохладу, которая помогает взбодриться. Олег набрал побольше воздуха в грудь: «Кто здесь?» – прозвучало не слишком уверенно, но и ответа за этим не последовало. Олег с облегчением выдохнул. Тут, за левым углом дома, послышался кашель. Кровь сразу разнеслась по всему организму Олега, сердце волнующе застучало в грудную клетку. Но Олег уже настроил себя, и ему ничего не оставалось, кроме того, чтобы сжать ножку от табуретки покрепче, и пойти к углу дома.

Завернув за угол, он был удивлён – в паре метров от Олега, согнувшись, стояла низенькая старушка с длинными седыми волосами, похожими на стекающее молоко. Она была одета в какие-то лохмотья, и кашляла. Дьявольски сильно кашляла.

– Вам помочь? – дрожащим голосом сказал Олег.

Старушка медленно повернулась на его голос.

– Молодой человек… – она сделала длинную паузу, словно ей было тяжело говорить – помогите…

– Вам плохо? Что случилось? – тревога Олега уменьшилась, все-таки вряд ли старушка пришла сюда, чтобы стащить телевизор, или ударить кочергой по затылку, но он все ещё не осмелился подходить ближе.

Вместо ответа, старушка снова начала кашлять. Казалось, вот вот ее вырвет.

– Давайте, я вызову скорую – сказал Олег, и тут же подумал: «Какая скорая? У тебя из связи только древний дисковый телефон, да и откуда она приедет? Ближайший более-менее крупный населенный пункт в ста километрах.»

Старушка молчала, уперев свой пустой взгляд в землю, как будто не слыша его слов.

– Нет, просто проводите меня до дома – прохрипела старушка.

– Хорошо. А где вы живете?

Старушка отдышалась перед ответом.

– Я покажу, недалеко.

Олег наконец подошёл ближе – ситуация начала проясняться, и эта животная тревожность наконец отступала, и, подойдя ближе, Олег увидел тросточку, которую сжимала костлявая и трясущаяся рука бабушки.

–Ну, пойдёмте, показывайте.

Глаза старушки блеснули в лунном свете, как кусочки слюды, и она трясущейся рукой направив трость вперёд, сделала первый шаг.

Они вышли за ограду, и медленно двинулись по узкой, но хорошо протоптанной тропинке, ведущей в сторону леса. Главной надеждой Олега было то, что старушка находилась в своем уме, ведь в противном случае она сама не знает, куда ведет, а заблудится в ночном лесу было последним, чего хотел Олег. Так они шли минут пятнадцать, и полная луна служила отличным небесным фонарем, указывая дальнейший путь.

– Как вы здесь оказались то? Заблудились что ли? – на вопрос Олега старушка снова выдерживала паузу. Затем она подняла свою голову, и с улыбкой посмотрела на Олега.

– Заблудилась конечно. Лес то вон какой темный.

Иногда бабушка что-то рассказывала, но часто сбивалась с мысли, и забывала продолжить диалог. Однако кое-что она все же сказать успела.

– Как вас звать хоть? – спросил старушку Олег, ведя ее под руку.

– Как звать… – она словно впервые в жизни задалась этим вопросом. – как звать, так щас уже не называют…

Возникла недолгая пауза, заполненная хрустящими шагами Олега и старушки. Олег взглянул на ее ноги – возможно, то, что на них было, хоть и с трудом, но можно назвать обувью – в некоторых местах насквозь прошерканные галоши, покрытые грязью, а где-то даже и кусочками мха. Казалось, что медлительность бабушки была связана не с возрастом, а скорее с тяжестью грязи на ее обуви. А сами движения ее ног были резкими, даже какими-то насекомоподобными.

– А дети, внуки у вас есть? – Олег все еще надеялся на адекватный ответ.

Бабушка повернула