из огромных напуганных небесно-голубых очей текут слёзы по личику. И до того уж невинное чистое полное боязни выражение на лице у него было, что не пожалеть его было невозможно. Да, самое главное, такой хрупкий фигуркой, болезненно худой, ручки дрожат от волнения, слёзки не вытирает и тихонько, шёпотом молится, да с ужасом на ведро с розгами поглядывает.

Я сначала не хотел заговаривать с ним, но король что-то долго не появлялся, а мне жалко юношу-Ангелочка, вот и первым спросил:

– Дрейфишь, малец, да?

– Ну, есть такое дело… – не переставая плакать, с испугом в огромных небесно-голубых очах посмотрев на меня, ответил Фаринелли.

Я со вздохом произнёс, не сдержался:

– Что же мне с тобой делать, спрашивается? Что король думал, когда дал тебе тридцать ударов? Как тут разместить триста ударов? Ты такой худосочный, и спинка маленькая, как у ребёнка! А мы ж, солдаты, народ, ох, крепкий!..

А потом добавил:

– Ладно, я постараюсь не наотмашь, не со всей силы, без оттяжки, в основном. Ой, конечно, тяжко тебе сейчас, малец, будет, но я немножко, как смогу, облегчу. Тебя есть, кому забрать? Это важно, потому что после такой трёпки ты просто никакой будешь…

– Да, старший брат и молоденькая жена, ещё даже полгода в браке не прожили… – ответил юноша, показав лёгким жестом худенькой ручки на своих близких.

– Ой, хорошенькая она у тебя, красавица, и видно, переживают они оба за тебя серьёзно. А что так сильно прям дрейфишь? Никогда что ли в детстве не пороли? – спросил я, пытаясь как-то отвлечь его от переживаний.

– Нет, ни разу, сейчас будет первый раз, «боевое крещение» так сказать… – по-детски шмыгнув, ответил юноша.

Тут своё роскошное позолоченное кресло занял король, и я, с тяжёлым сердцем, показав рукой на лавку, промолвил:

– Всё, пора начинать порку, но ты не бойся так сильно, я же сказал, что постараюсь…

А юноша, умница, сдержал страх. С тем же несчастным побелевшим невинным чистым Ангельским личиком, слезами и длинными небрежно растрёпанными блондинистыми золотыми локонами, лёг на скамейку. Молчит, только ручки дрожат, да слёзки текут из огромных небесно-лазурных очей. Ох, и жалко мне было, я по-отечески похлопал его по плечику, понимая, как туго ему придётся, но взялся я за розгу и начал работу…

Надо сказать, что, конечно, мужественной выдержкой это поведение не назовёшь, но выдержал он на удивление очень достойно, за час высечения, он даже не вскрикнул громко, что меня очень удивило. Он только очень сильно плакал, рыдал, и так и лил слёзы в течении всех ударов. Я старался, старался, как и пообещал ему, но у меня не всегда получалось, рука-то привычная. И когда у меня выходили случайно особо сильные болезненные удары с оттяжкой, начинал всхлипывать, и тихо, как маленький котёнок, попискивать, (у меня от этого звука ещё больше душа от жалости болела, так уж эти тихие звуки душу бередили, хотелось по-отечески пожалеть мальца) и так в течение всего часа…

Потом я себя ещё долго мысленно ругал, что надо было получше стараться смягчать удары.

Хорошо, что потом родные сразу забрали его в мягком одеяле, был юноша в ужасном состоянии, а я ещё долго буду помнить тот день…

Белый танец

… Светлый зал ресторана. И, хотя на улице поздний вечер и прохладный дождь, но в ресторане уютно, тепло и весело, так, что ты не замечаешь непогоды на улице. В зале всё ярко освещено самыми модными люстрами и бра, весь интерьер выполнен в бежевых и кофейных тонах. Оркестр играет для танцующих пар живую музыку, а гости танцуют, официант подаёт изысканные блюда, что заказали себе посетители…

… У моей подруги День Рождения, поэтому я тут с подругами и оказалась в тот вечер, в таком женственном модном оранжевом платье в пол по фигуре, с асимметрично отрытым правым плечом и розами тот же цвета на лифе…

И я смотрю за твой столик, ты сидишь с друзьями, молодой мужчина неброской, достаточно обыкновенной, но приятной внешности, так же, как и я, не заказал себе никаких алкогольных напитков, и даже на еду не смотришь, а глубоким вдумчивым взглядом смотришь на меня, но никак не решаешься подойти…

… А я смотрю на тебя и тоже мило смущаюсь начать разговор и мысленно ищу какой-то уважительный предлог подойти к тебе…

… Странно чувство: мы с тобой незнакомы, видим друг друга в первый раз, не сказали ещё ни слова, но есть ощущение симпатии, и что мы должны быть похожи по характеру и приятны друг другу в общении…

… И тут объявили белый танец, женщины стали приглашать кавалеров, и я решилась. Я подошла к тебе и начала разговор:

– А что же вы ни с кем не танцуете? Сейчас белый танец, я хотела вас пригласить, не хотите потанцевать?

И я увидела на твоём лице радость и мягкую улыбку и нотки ликования в твоём голосе, когда ты ответил:

– Что ж, юная прелестница, я с радостью станцую с вами белый танец, хотя, вообще-то не особо хорошо танцую…

… И мы закружились в вальсе так мило, грациозно, весело, мы очень интересно пообщались и ты мило шутил, когда мы, как две тропические бабочки в так нежной приятной музыки, кружились по залу…

Это было непередаваемое ощущение красивой сказки, где красавица и благородный принц танцуют вальс…

… После этого ты предложил обменяться номерами телефонов и ушёл из ресторана, а я снова села к подругам…

… И, вот, неделю жду и думаю: хватит у тебя мужества позвонить первому или мне, как и с белым танцем, придётся набрать твой номер первой?

Или лучше не делать этого, друг ты не хочешь? Ведь красивый вальс – это всего лишь красивый вальс, быть может, мне только показалось в той романтичной обстановке, что он имел для тебя такое большое значение?..

Может ли в нашей жизни что-то изменить в лучшую строну просто белый танец, или этой сказочной возвышенной романтики вальса мало для чего-то серьёзного и глубокого?..

Рассказ одной девочки

… Я не буду называть о себе совершенно банальных фактов, как, например, моё имя, возраст, национальность, цвет глаз и цвет волос. Лучше я скажу о себе то, что я – юная православная христианка, не девочка и не женщина, а так, что-то среднее между девушкой и девочкой-отроковицей. У меня своеобразное мировоззрение, очень крепко сплетённое с моим вероисповеданием: я верю в Бога, я верю, что Он есть Любовь, как написано в Библии, я верю в вечную жизнь. И я, далеко не всегда правильно поступая, всё равно тянусь к Богу и ко всему, что связано с ним, хотя бы косвенно, проще говоря, к светлому и доброму, сама мечтаю подарить людям кусочек своего тепла. Я забавная, эмоциональная, милая, немножко ветрена и мечтательна, как настоящая барышня. Свои светлые мысли я часто излагаю в художественных рассказах и повестях, проживая страдания своих героев вместе с ними, поэтому