<p>
Жирдяй сделал последнее усилие, и сковывавшая его упряжь расстегнулась. Лиловая желеобразная масса хлынула из костюма прямо в ванну. Патти кинулась к двери, на которой не было ручки. Крича и царапая дверь ногтями, она вспомнила про бившуюся о стекло муху. А затем услышала, как Жирдяй продолжил:</p>
<p>
– Так что мы просто используем человеческие головы и никогда их не растворяем, рискуя неточно их воспроизвести и тем самым пробудить подозрения. Пожалуйста, сопротивляйся!</p>
<p>
Патти оглянулась и увидела, как большие отростки, похожие на устрашающие карикатурные фаллосы, вдруг вытянулись из взбурлившей в ванне жижи. Патти завопила.</p>
<p>
– О да! – пропел Жирдяй, медленно набухающий лиловыми пузырями.</p>
<p>
Руки Патти дымились от прикосновений его жгучих отростков. Они подхватили её с пола словно извивающегося таракана.</p>
<p>
– О да, моя дорогая – плоть жгучая моя одеждой станет вам, страдание – венчальной песней.</p>
<p>
Когда Жирдяй занёс Патти над котлом с бурлящей едкой протоплазмой своего тела, она увидела, как его глаза закатились и стали абсолютно чёрными. Он неторопливо погрузил её ноги в своё студенистое тело. За мгновение до того как Патти поразил болевой шок, она испустила последний крик, слишком слабый, чтобы вырваться за толстые стены. Она билась и вырывалась, когда её ноги погружались в обжигающий студень, лягалась, пока растворялись туфли, а затем её ступни и лодыжки расплылись пятном размягчившейся плоти в толще жадной протоплазмы архишоггота. Тогда конвульсии Патти стихли, и она погрузилась в самую глубину…</p>
<p>
</p>
<p align="right">
Перевод с английского: Олег Кустов</p>
<p>
</p>