знал этого. Откуда ему было знать?» Вряд ли было это известно и ученым сотрудникам университета, по инициативе которых был воздвигнут памятник, и самому ученому, «ум, которого без затруднения справлялся с самыми трудными физическими формулами». А вот археологи наверняка это знают, ибо в древних памятниках Египта «боги и цари всегда выступают левой ногой вперед». В памятнике, стоящем во дворе американского университета, поэтому присутствует нечто такое, что «очень охотно присвоили бы своим богам древние народы, отделенные от нас тысячелетиями».

А рептилия? Именно «боги вели в те далекие времена борьбу с большими и маленькими драконами, рептилиями всех видов и победили их в этой борьбе».

Конечный свой вывод Церен формулирует так: «На пьедестале современного памятника… стоит, очевидно, наследник древних богов… наследник престола вавилонских богов Энлиля и Мардука, ассирийского бога Ассура и святого Георгия». Таким образом, от наших далеких предков к нам перешли «не только строение костей и группы крови, но и их душа… и часто их понятия и представления», хотя по большей части это доходит до нас «облаченным в современные одеяния, и мы считаем идеи их новыми, нашими собственными творениями… Какое заблуждение!».

Можно с уверенностью сказать, что попытки объяснить наши современные понятия и представления понятиями и представлениями наших предков не могут убедить подавляющее число читателей Церена, особенно тех читателей, в руках которых будет советское издание его книги, переведенной на русский язык.

Не более убедительными покажутся этим читателям, воспитанным на подлинно научных принципах научного мышления, и некоторые другие высказывания Церена, разбросанные — к счастью, не в больших дозах — по всей его книге. Например, о «пальцах Ашираты» из древнего Таанака. Речь идет о клинописном тексте, найденном венским археологом Эрнстом Зеллиным в 1901 г. при раскопках в Телль-Таанаке, на территории Палестины. В этом тексте, представляющем собой письмо, есть фраза: «Когда покажется палец Ашираты, надо это учесть и действовать, как положено».

Что это за «палец Ашираты» — богини звезд Ханаана, подобной Иштар и Инанне? Церен приводит вполне убедительное истолкование этого знака: в те времена еще не было календаря в нашем смысле слова и даты определялись по местоположению небесных светил. Следовательно, «палец Ашираты» — это дата. Казалось бы, на этом можно было счесть вопрос исчерпанным и поставить точку. Не тут-то было! Далее следует рассуждение о том, что тот же палец встречается и в Библии, «в рассказе о том, как на глазах египетских чародеев жезл Моисея превратился в змею». Но в том библейском рассказе, который имеет ввиду Церен, ни слова не говорится о пальце. Это немаловажное обстоятельство, однако, его нисколько не смущает: «потому что сама змея была пальцем».

Позвольте! — вправе воскликнуть читатель. Почему змея вдруг стала пальцем? Какие у нас основания предполагать столь необычную метаморфозу?

Церен оставляет этот естественно возникающий у читателя и вполне законный вопрос без всякого ответа. Видимо, для него это превращение пальца в змею нечто само собой разумеющееся. Далее следуют еще менее понятные сопоставления «пальца» с «пальцами» из крестьянских поверий современной нам Европы. Заканчиваются все эти рассуждения фразами, которые некоторым образом проливают бальзам в душу недоумевающего и взволнованного читателя: «Мы уже не воспринимаем сейчас стиля библейских выражений… Мы читаем в Библии нечто такое, что либо уже не понимаем совсем, либо в лучшем случае понимаем неправильно». Вот с этой мыслью Церена, учитывая приведенную выше его интерпретацию библейского рассказа о посохе Моисея, есть все основания полностью согласиться.

Из всего сказанного о взглядах Церена с неоспоримостью вытекает, что его никак нельзя отнести к той достаточно многочисленной — кстати сказать, и наиболее реакционной по своим воззрениям — группе археологов, которые работают в так называемых библейских странах и прежде всего руководствуются стремлением во что бы то ни стало доказать историческую правоту Библии. В глазах этих археологов воззрения Церена не могут не выглядеть почти что еретическими.

Нет, Церен не принадлежит к их числу. Для того чтобы окончательно убедиться в этом, достаточно перелистать те страницы его книги, которые имеют непосредственное отношение к археологическим поискам и раскопкам на «святой земле». Священная гора Гаризим для Церена «образцовый пример» того, как одно и то же место на протяжении многих веков может считаться святыней у последователей совершенно различных религий. Здесь была воздвигнута храмовая башня Ваала, и здесь же потом находились святилища евреев, самаритян, христиан и, наконец, мусульман. Там, где в «Библейских холмах» идет речь о «святой земле» в собственном смысле слова, то есть о памятниках Иерусалима, Самарии, Назарета и т. д., Э. Церен показывает себя прежде всего археологом. С грустью констатирует он, что «всякий, кто рискнул бы, основываясь на исторических данных, провести грань между средневековыми и даже античными легендами и реальной исторической действительностью и начать раскопки „лобного места“ на Голгофе, неизбежно натолкнулся бы на ненависть и презрение. Возможности для подлинно научных археологических исследований были здесь весьма ограничены».

С иронией рассказывает он о стремлении знатоков Библии найти пещеру в Вифлееме, поисках места на Голгофе, где стоял крест, опровергает традиционную топографию и т. д. Палестина сама по себе интересует Церена прежде всего потому, что археологическое изучение ее территории может помочь выяснению очень важного и трудного вопроса о древнейших миграциях и населении Европы и Палестины в первобытную эпоху («Переселились ли наши предки из Европы в Ханаан или наоборот?»).

Так почему же в таком случае Церен постоянно использует в своих хронологических определениях имена легендарных библейских персонажей («это было задолго до Авраама и Моисея», «во времена Авраама» и т. д.)?

Скорее всего Церен отдает тут дань распространенной на Западе традиции, потому что его отношение к Библии как историческому источнику вряд ли может вызвать какие-либо серьезные сомнения. Оценивая степень исторической достоверности ее показаний, Церен обычно пользуется приемами сопоставления Библии с другими источниками — папирусом Гарриса, данными о нашествии гиксосов и т. д., то есть подходит к ней как историк. Присущие некоторым буржуазным ученым взгляды отражаются и на отношении Церена к простому народу тех стран, о которых он так