========== Пролог. Заклинание Исиды ==========

В харчевне было шумно.

Те, кто побогаче, обедал снаружи, на светлых галереях, во внутреннем дворике теснилась беднота. Чернокожие рабы разносили кушанья и напитки, к посетителям подсаживались танцовщицы, напрашиваясь на угощение. Рослые слуги с дубинками приглядывали за порядком.

У самого входа сидел изрядно выпивший уже молодой мужчина, которого окручивала одна из танцовщиц. Посетитель из-за жары был лишь в легком схенти, подруга же его была наиболее одетой из всех своих товарок.

- Так вот, красавица, - бормотал посетитель заплетающимся языком, - с тех пор как солнце восходит из-за царского дворца и заходит за пирамидами, творились в этой стране разные чудеса… При фараоне Семемпсесе происходили чудесные явления у пирамид Кахуна, и чума посетила Египет. При Боетосе разверзлась земля под Бубастом и поглотила множество людей… В царствование Неферхеса воды Нила в продолжение одиннадцати дней были сладки, как мед. * А то, о чем я тебе рассказываю, я видел сам, но это опасная тайна, как бы не поплатиться тебе за это знание, ибо наши жрецы не щадят и женщин - даже таких красивых.

- Я не боюсь, почтенный, - заверила девушка, и глаза ее сверкали из-под украшений на лбу светлым непривычным блеском. - Однако кубок твой опустел, позволь…

Надсмотрщик, стоявший рядом, видел, что танцовщица подливала посетителю вино из принесенного с собой кувшина. Вообще в харчевне такое не приветствовалось, но слуга остался стоять спокойно и никакого замечания не сделал - девушка еще при входе кинула ему монетку.

- Из твоих рук вино просто божественно, - пробормотал пьянеющий посетитель.

- Еще бы - Массандра.

- Что?

- Ничего, продолжай. Ты рассказывал о своем брате, который уехал на Крит.

- Не о брате, а о жрецах, красавица, о жрецах злого бога пустыни, таинство служения которых случайно подглядел мой брат-каменотес. Жрецы разгневались на него великим гневом и убили, я не знаю, как они это сделали, но их адский жертвенник выпил из него все соки! Клянусь, я сам видел его тело, он был мертв, как эта каменная плита, за которой мы сидим, и труп его был легче высохшей ветки дерева.

- А потом?

- Жена моего брата была смелой женщиной, такой же смелой, как ты, хоть и не такой красивой. Женщинам легче узнать великие тайны Исиды, и жена моего брата унесла его тело в одну из пирамид. Унесла сама, ибо легок стал он, ты же помнишь? Там она прочитала заклинание, которым мать-Исида некогда вернула к жизни самого Осириса. Настоящее заклинание, не песенку из сказок, придуманную для детей и женщин. И потом я видел своего брата, он был живой, и теплый, и смеялся, и дышал, пусть Нил больше не разольется, если я солгал! Но им пришлось уехать, ибо они опасались гнева жрецов.

- Но почему бы им было не найти себе могущественных покровителей? Если твоя невестка могла воскрешать мертвых, ей достаточно было оживить несколько родственников богачей - и те дали бы ей охрану и убежище, к тому же щедро вознаградили, разве нет?

- Все не так просто, заклинание Исиды действует лишь на тех, кто умер от колдовства злого бога Сета и на его алтаре, а среди родичей нашей знати вряд ли можно найти такого. Поэтому им и пришлось скрыться. И потом, они боялись, ибо заклинанием Исиды можно было ненароком разбудить погребенное зло. Они истощили силу заклинания, а восстановится эта утраченная мощь лишь через три тысячи лет - так было написано на каменной плите. Но что эти тысячи лет, надо жить сегодняшним днем…

- Да, ты прав. Но погоди, я сейчас вернусь.

- Куда ты? Куда? Эй, друзья, - посетитель встал, и, пошатываясь, побрел мимо столов: - Кто видел девушку, сидевшую со мной? Она красивей всех танцовщиц тут, а глаза ее голубые, как иногда бывают у приезжих эллинов!

Но прочие гости харчевни встретили его слова смехом, ибо зачем искать определенную женщину, когда вокруг полно доступных танцовщиц?

* Это перечисление честно украдено из “Фараона” Пруса.

========== Воскрешение оптом ==========

“- Сто больше одного. Пять больше одного. Два больше одного. А ты, ты - что делаешь сейчас? Ты хочешь выплеснуть в пустоту эликсир, который может спасти тысячи жизней. Ты убийца, убийца хуже меня.

- Замолчи. Тебя нет. Ты сидишь в палате для особо опасных психических больных.

- Я выйду оттуда, когда ты не будешь подозревать. Когда ты забудешь обо мне. И дело не только в эликсире, хотя и в нем тоже. Я шел к цели, а ты уничтожила эту цель. Из-за тебя я гнию здесь пять лет, и ты заплатишь мне за каждый миг из этих пяти лет!

- Не я уничтожила твою цель, а ты, как вампир, выпил жизнь из моего родного человека. Я просто забираю свое.

- Эликсир, который спасет тысячи людей, ты собираешься вылить в песок. Посуди сама, разве ты - добрая, умная, всех спасающая, - можешь это сделать?

- Могу и сделаю.

Лицо напротив искажается жуткой гримасой. Это не злоба, не ненависть. Оно просто перестает быть живым, за прозрачной преградой силового поля сидит почему-то не падающий мертвец. Разлагающиеся губы шепчут:

- Я все равно до тебя доберусь…”

Сон. Дурной сон. Солнечное побережье Средиземного моря, золотистый песок, шелест пальмовых ветвей и свежий соленый ветер разгоняют кошмары. У Алисы здоровая психика, поначалу она не могла спать, пила успокоительные, точнее, мать заставляла их пить. Сначала она отказывалась с кем-либо говорить, хотя и понимала умом, что ее обязанность свидетельствовать против преступника или в пользу психически больного. Стаса, к счастью, навещать ей не пришлось. Его быстро признали невменяемым и поместили в какую-то закрытую лечебницу.

А ей не только Стаса, ей вообще никого не хотелось видеть, даже родителей, даже школьных товарищей - особенно школьных товарищей. Они-то были живы…

Единственный человек, который, казалось ей тогда, мог хоть как-то ее понять, был Рихтер. Он пережил почти то же, что и она, он видел тот адский механизм, он мог погибнуть под лианами… но все же самых страшных и главных воспоминаний он с ней не разделил. И Рихтер, видимо, это прекрасно осознавал, понимая, что общение с ним Алисе полного исцеления все равно не принесет. Поэтому через пару месяцев он собрался и уехал в какую-то отдаленную богом забытую дыру. Якобы в командировку. По поручению этого самого своего Отдела. Она-то догадалась, что Рихтер