Нина Гернет, Григорий Ягдфельд Катя и чудеса

Действующие лица

АКУЛИНА ИВАНОВНА, школьная уборщица, она же БАБА ЯГА.

НАДЕЖДА ФИЛИППОВНА.

ИВАН ПЕТРОВИЧ.

КАТЯ, школьница.

ЛИСИЧКИН, школьник.

ВАСИЛИСА, красавица.

КИКИМОРА.

ЛЕШИЙ.

Первая картина

Библиотека-читальня сельской школы. Всё, как полагается: полки, столы, книги, стулья. На стене плакат: «ПИОНЕРЫ, СОБИРАЙТЕ ЛЕКАРСТВЕННЫЕ ТРАВЫ!». На полу — ведро с водой, тряпка и метла. Акулина Ивановна, вздыхая, метёт пол.

Акулина Ивановна. Ах, ах, ах! Ах он змея! Бедная она, бедная! Ах он мышь летучая! Такую красавицу… Чудище он морское! Кончится день — и ей конец… Ах он сороконожка! Страдалица она несчастная… (Причитает, опершись на метлу.)

Что она, бедная, про меня думает? Что бросила я её, негодная. А я её не бросала. Думает: забыла я её, мерзкая. А я её не забыла. Думает: я по ней не горюю… А я по ней плачу и рыдаю! (Плачет.)

Врывается Катя с большим мешком.

Акулина Ивановна (вытирая глаза). Куда, куда! Опять намусоришь! В аптеку неси!

Катя. Тётя Акулина! Совершенно неизвестная трава!

Акулина Ивановна. Не до тебя!

Катя. Наше звено нашло совершенно неизвестную траву! Может, она лекарственная, а может, не лекарственная. Может, ядовитая, а может, не ядовитая… Может, научное открытие, а может, не открытие…

Акулина Ивановна. Уходи. И мешок уноси. И траву уноси. В аптеку.

Катя. Как в аптеку? В аптеку никак. Опять скажут, притащили траву для кошек. Прямо неудобно! Вы только поглядите одним глазом..

Акулина Ивановна. Не буду глядеть. Бедная она, бедная… Последний денёк ей остался… Ах он злодей!

Катя вываливает травы из мешка.

Катя. Вот мать-и-мачеха. Эту я знаю. Ушки медвежьи. Зверобой, шишки ольховые — от живота. А вот это что? (Показывает голубую, точно бирюза, кружевную веточку.) Тётя Акулина, вы все травы знаете. Скажите, пожалуйста!

Акулина Ивановна. Вот пристала! Не желаю смотреть! (Смотрит на веточку.) Ах! Та самая! (Падает в обморок.)

Катя бросается к ней и трясёт.

Акулина Ивановна (приходит в себя). Где я?

Катя. В библиотеке-читальне нашей школы. А что?

Акулина Ивановна. Где Василисина трава? (Хватает веточку.) Она! Провалиться на этом месте, она! Её знак! (Обнимает Катю.) Ах ты умница! Последняя от неё весточка! Ведь я по ней, Катенька, пятьсот лет горюю!

Катя. Как пятьсот, ха-ха-ха!

Акулина Ивановна. А так, ха-ха-ха! Говори, где траву нашла?

Катя. Почему пятьсот?

Акулина Ивановна. Хоть проститься бы… с Василисочкой… Полдня ей, несчастной, осталось…

Катя. Тётя Акулина, я просто не понимаю… Даже странно: я вам такую траву принесла, а вы мне: пятьсот лет… и полдня какие-то… С ума сойти! Должна я знать или нет?

Акулина Ивановна. Ну, опять пристала! Тебе скажи, а ты всем разболтаешь…

Катя (вне себя). Кто? Я? А я сказала хоть кому, когда вы семь щенят прятали… чтоб не утопили? А когда вы дверь не заперли и телёнок в читальню пришёл, я сказала, да? А когда…

Акулина Ивановна. Ладно. Ну, слушай — и рот на замок. Ты думаешь, я кто?

Катя. Как это — кто? Акулина Ивановна, наша школьная нянечка.

Акулина Ивановна. Как раз! Это теперь я нянечка, а раньше была Баба Яга.

Катя. Ха-ха!

Акулина Ивановна. Тебе «ха-ха», а бедной девушке помирать.

Катя. Какой такой девушке? И почему пятьсот лет? И ещё помирать?

Акулина Ивановна. Ох ты, вредная девчонка! Слова не даст сказать! Будешь ты меня перебивать?

Катя. Не буду!

Акулина Ивановна. Ну, слушай. Жила-была у мачехи красавица Василиса. Выгнала её злая мачеха, змея подколодная, на ночь глядя в тёмный лес…

Катя. Ну?

Акулина Ивановна. Заблудилась она, несчастная; ко мне, в избушку на курьих ножках, бедная, пришла. Приюти, говорит, бабушка… (Прослезилась.)

Катя. А вы?

Акулина Ивановна. Ну, я, как Баба Яга, известно что: испытать её должна? Должна. Работу стала задавать.

Катя. Знаю! Крупу всякую по зёрнышкам разбирать, да? И не стыдно?

Акулина Ивановна. Справишься, говорю, — внучкой будешь.

Катя. А ей мыши помогали? Или муравьи?

Акулина Ивановна. Никакие не муравьи. Сама управлялась! Умница, красавица, такая… прямо не знаю, какая! Полюбила я её, ну и она меня. И взяла её внучкой. Ну, хорошо. И тут — надо же! — Кощей проклятый разлетелся жениться…

Катя. На Василисе?

Акулина Ивановна. А на ком же!

Катя. А вы, конечно, не дали?

Акулина Ивановна. Да, не дала… (Плачет.) Упустила я, чучело гороховое! Проворонила внучку!

Катя. Ой! И что было? Знаю! Он утащил её во дворец.

Акулина Ивановна. Молчи, говорю! Утащил во дворец… Иди, говорит, за меня замуж!

Катя. А она говорит: нет!

Акулина Ивановна. А он говорит: иди!

Катя. А она, конечно, ни за что!

Акулина Ивановна. Сколько раз спрашивал — столько раз отбивалась, а он всё превращал её в одно хуже другого… Мне всё как есть одна сорока рассказала!

Катя. Да что вы! Наврала ваша сорока! Только один раз — в лягушку. А Иван царевич убил Кощея. А она опять стала красавицей. Я эту сказку знаю, мы её на Первое мая ставили!

Акулина Ивановна. Кто лучше знает, ты или я? Рассердился Кощей на мою Василису и заколдовал её страшным заклятием. И до сих пор она, несчастная, заколдована!

Катя. А вот и нет! Я все сказки знаю, все сказки кончаются хорошо…

Акулина Ивановна. Мало что! А эта сказка — печальная. Только люди не любят, когда кончается плохо. И кто её потом рассказывал, придумал хороший конец.

Катя отступает и, склонив голову набок, смотрит на Акулину Ивановну.

Акулина Ивановна. Ну, что глядишь?

Катя. Ну вот никогда, ну вот ни за что бы не сказала, что вы Баба Яга!

Акулина Ивановна. И не говори никогда! Упаси бог, кто-нибудь узнает! В нашей школе — и Баба Яга! Засмеют!

Катя. Так она до сих пор, несчастная, мучается?

Акулина Ивановна. Мучается!

Катя. Пятьсот лет?

Акулина Ивановна. Пятьсот лет.

Катя. А вы что пятьсот лет делали?

Акулина Ивановна. Плакала…

Катя. Зачем же плакать, когда нужно спасать! Искать надо было!

Акулина Ивановна. А где же