семнадцать, он протянул руку, желая узнать меня. Я не помнила своего отца. Он исчез ещё до того, как я смогла сформировать и вверить памяти больше, чем самые смутные воспоминания. Как бы я ни просила, мама не рассказывала об отце, говоря, что опасно отдавать мёртвым слишком много себя.

Несмотря на то, что я пообещала матери никогда не связываться с Маркусом, когда он разыскал меня на её похоронах, это было похоже на второй шанс обрести семью. Он казался мне добрым, но я должна была прислушаться к советам мамы. Я согласилась навестить его на территории, которая, как я позже узнала, принадлежала его стае. На меня напал, пытал, изнасиловал и обратил оборотень, которого Маркус не смог опознать и которого он так и не смог найти.

Глядя на открытку в стиле Дега на стене моего кабинета, я заставила себя подумать о нежных балеринах в голубых костюмах, позволив им занять место страданий и унижений. Когда мои руки перестали дрожать, я загрузила фотографию мёртвой женщины и отправила её Маркусу. Вдруг он знает, кто она. Если нет, то понятия не имею, что с ней делать. Мы никогда не отдавали своих мёртвых людским властям. Чем меньше они о нас знают, тем лучше.

Телефон прозвонил шесть раз, но потом включился автоответчик, требуя оставить сообщения.

— Маркус, это Сэм. Я выудила мёртвую женщину из бухты перед баром. Только что отправила её фотографию на твою электронную почту. Если она не одна из твоих, я свяжусь с другой стаей из района Залива.

Сжав кулаки так, что мои короткие ногти впились в ладонь, я боролась с собой, не зная, как продолжить:

— Полагаю, я просто не хотела, чтобы она оставалась одна, — я прочистила горло. — В любом случае, не мог бы ты дать мне знать, если узнаешь её? Я была бы тебе очень признательна.

Я опустил трубку на рычаг. 

* * * 

После закрытия бара я решила пойти на пробежку. Мне нужна была нормальность и контроль над собственным телом. Упражнения до изнеможения помогали мне уснуть. Я не позволяла воспоминаниям снова изолировать меня от мира.

Я взбежала по лестнице и глубоко вдохнула. Я сделала растяжку на краю утёса. Холодный, солёный ветер дул с океана. После этого я отправилась на пробежку. Мышцы согрелись и расслабились, я ускорила бег, быстро и тяжело, прочь от открытой местности и через лес. Опавшие сосновые иголки устилали землю. Вдалеке глухо заревел туманный горн. Это должно было успокоить, но я не могла избавиться от ощущения, что за мной наблюдают. Шорох в деревьях заставил меня резко остановиться. Я принюхалась к запаху ветра. Замерла, прислушиваясь. Ничего.

Снова побежав, я пробиралась сквозь длинную береговую траву, закручивающуюся на сильном ветру вдоль обрыва. В сгущающемся тумане сияла растущая луна. В паре километров от книжного магазина я почуяла волка и резко затормозила. Я была единственным волком в Сан-Франциско. В городе не было стай. Это стало одной из веских причин моего проживания здесь.

Сердце бешено заколотилось, я не могла перестать думать о женщине, которую мы выловили из залива. Мне отчаянно хотелось перевоплотиться, защитить себя, обзавестись когтями и клыками. Но это займёт слишком много времени. Я буду уязвима для нападения, пока не закончу перевоплощение. Подняв голову, я снова понюхала запах ветра. Запах стал сильнее. Волк приближался, а у меня не было времени.

Я бросилась обратно к утёсу. В километре от дома послышался гулкий топот лап по песчаной земле позади меня. Услышит ли кто-нибудь, если я закричу? Туман поглощал крики. Я сломя голову помчалась к деревьям, лихорадочно ища какое-нибудь оружие. Я никому не позволю себя одолеть, удержать — никогда больше. По тропинке загрохотали лапы.

Впереди я увидела силуэт женщины. Я бросилась к ней. Лунный свет блеснул на пряди светлых волос. Я почувствовала мгновенное облегчение, решив, что мне помогут. Но затем мне ударил в нос запах исходившей от неё ненависти, и я слишком поздно поняла, что меня загнали в большую опасность. Я не знала, кто она — волчий запах был слишком силён — но я поняла, что она не человек.

Осознавая, что прямо передо мной и за моей спиной маячит смерть, я резко свернула вправо и рванула к кустарнику, растущему на краю обрыва. Я почувствовала, как волчья шерсть коснулась моей лодыжки, когда волк проскочил мимо. Он заскользил, развернулся и снова бросился за мной. Не имея выбора, я метнулась к обрыву и кинулась вниз.

Моё сердце остановилось в свободном падении. У меня было три или четыре секунды, чтобы усомниться в разумности моего плана, прежде чем я погрузилась в ледяную морскую воду.

Стремительно погружаясь вглубь, моё тело ударилось о наклонную грань утёса глубоко под водой. Я оттолкнулась, начала всплывать к поверхности, иначе мои лёгкие лопнут. Дышать на поверхности было трудно, волны накатывали на меня, затягивая под воду. Я сплюнула морскую воду. Зная, что я была не так далеко от входа в бар, я поплыла, надеясь, что волк не последовал за мной со скалы.

Как тряпичную куклу меня швыряло, тянуло вниз, а потом снова поднимало вверх бурлящим океаном. Что-то скользнуло по моей щеке, что-то длинное и плоское, и я взмолилась, чтобы это были водоросли. Я успела увидеть это лишь мельком, прежде чем меня отбросило в сторону очередной волной.

Водоросли или что-то в этом роде царапнули меня сзади по шее. Съёжившись, я отмахнулась от этого, но меня снова и снова затягивало под воду. Я боролась с неумолимым подводным течением. Я вынырнула на поверхность и поняла, что мою шею обвила вьющаяся плеть, и она стягивала шею всё сильнее, пока моё тело закружилось в бурлящих волнах. Как можно дольше держась на воде, я стала высматривать зазубренные камни, осматривая тёмную поверхность утёса в поисках вход в бар. Он был скрыт от глаз, заколдован, чтобы выглядеть ничем иным, как скалой, но там была глубокая канавка, разделённая пополам разрезом в сорок пять градусов, который почти формировал отметку X на месте ориентира. Вход в бар находился прямо под крестом в камне.

Сплюнув попавшую в рот воду, я дёрнула за что-то вьющееся, что уже начало душить меня. Ползучая плеть снова задвигалась и стянулась. Когда я потянула, плеть заколыхалась отнюдь не как растение. Крик застрял у меня в горле, когда моя гортань была раздавлена тем, что, как я надеялась, именем всего святого, не было угрём. Разумные подводные водоросли пугали меня меньше, чем угорь, обвившийся вокруг моей шеи.

Игольчатые зубы вцепились в мою руку. Я застыла в ужасе лишь на мгновение, но этого стало достаточно, чтобы утащить меня под ледяные волны. Пальцы онемели, и я, как дикий зверь, рванулась к существу, обвившему мою шею. Я чувствовала укусы на шее и руках, но