Андрей Ким Юбилей

Славик долго ворочался в постели, перебирая в голове смету. «Один ресторан чего стоит», – думал он. – «Плюс костюм, плюс поход к парикмахеру». О подаркe супругe вообще старался не вспоминать. Его стоимость подскочила сразу после того, как Славик пригласил на юбилей маму. Пригласил, не согласовав. Потому что поторопился. Не проявил, так сказать, дипломатической сноровки. Хотя проблема была стара как мир. Свекровь и невестка – две бесконечно далекие друг от друга железнодорожные станции, соединенныe непрочной ржавой одноколейкой. Товарные составы здесь ходили редко, в основном, бронепоезда. И Славик, словно прόклятый стрелочник, вечно старался их развести. «Кстати, сколько раз я бы мог сходить к парикмахеру, если бы не заказывал ресторан?» – вернулся он к домашней бухгалтерии. По грубым подсчетам получалось, что каждый день в этой жизни, а в случае реинкарнации, и до восьмого класса следующей. С другой стороны, не справлять было нельзя. Все-таки 100-летний юбилей. И расходы должны быть соответствующие. Чтобы на столе лежало что-нибудь эдакое. Печень кенгуру, например. Гости должны понимать: человек кой-чего в жизни добился и может запросто позволить себе чью-нибудь вкусную печень или хотя бы «Дом Периньо́н».

«Это я еще ловко придумал, – хвалил себя Славик, – справлять дни рождения вместе». Ему и жене исполнялось в этом году по пятьдесят лет. Выходило оригинально и, по расчетам, очень даже экономно. Гостей ожидалось много. Некоторые из них вызывали тревогу своим аппетитом. Славику захотелось поговорить об этом с близким человеком. Самым близким, как всегда, вот уже на протяжении 25 лет, оказалась лежащая рядом жена Наташа. Он повернул голову. Супруга не спала.

– За Санька я сильно беспокоюсь, – выдохнул Славик, – раздражает он меня в последнее время. Сам худой, как жердь, а жрет за четверых. Куда все уходит?

– Может, глисты? – зевнула Наташа.

– Да пожалуйста! Это его личное дело. Но мне обидно. Ты к человеку с душой. Приглашаешь на юбилей, а он с собой глистов приводит. А мы его глистов не приглашали, чтобы они нам тут нахаляву лопали. Мы не Рокфеллеры. У нас, может быть, стол только на людей рассчитан. А если кому-то из-за Санька еды не хватит? Будут потом зубоскалить, что не смогли всех обеспечить.

– Надо было порционно заказывать. Тогда бы никто никого не объел. Но ты сам кричал: «Будем делать фуршет! Это дешевле!»

– Я говорил «экономнее», – уточнил Славик, – это научный факт. Когда люди из общей кастрюли едят, они себя сдерживают, особенно женщины. Те вообще стараются взять меньше, чем у соседки по столу. Мол, я сюда не жрать пришла как ты, корова. А дашь им порционно, всё вчистую съедят. Типа, я, вообще-то, не очень хотела, нo мне уже положили.

– Не-e, не глисты, – в полусне отозвалась жена, – щеки у него слишком розовые и взгляд радостный.

Жене Славик доверял. Она работала детским врачом и в паразитах разбиралась. В глубине души он был готов простить Санька, будь у того глисты. Но чтобы человек много ел в гостях просто так, со скуки или назло хозяину – это было слишком…

Славик проснулся среди ночи, чувствуя, что кто-то за ним наблюдает. И действительно, какое-то существо сиделo на краю комода, уставшись вниз на кровать. Сначала Славику показалось что это был сверчок, только очень крупный.

«Мутант, наверное», – решил он, вспомнив о проблемах экологии.

– Здорово! – прокашляли сверху.

«Неужели все так плохо с экологией?» – заволновался Славик. На комоде зашуршали, и в ту же секунду там зажглась маленькая керосиновая лампа. Теперь Славик смог хорошо разглядеть гостя. Это был маленький гном, уродливый даже по сказочным стандартам. Синюшнее лицо было усеяно одновременно и старческими бородавками, и юношескими прыщами. Костлявые волосатые руки торчали из коротких манжет подранного сюртука. Апофеозом гномовской анатомии являлся горб, вызывающий искреннюю жалость к его носителю. Горб был вычурный и покрытый перхотью, которая непрерывно сыпалась из-под засаленного колпака.

«Весь покрытый перхотью, абсолютно весь…» – Славик вспомнил одну популярную мелодию, оригинальный текст которой был теперь неважен. Впрочем, как и все другое, во что он верил до этого момента.

Существо улыбнулось как могло, хотя его не просили.

– Я приношу мои наиглубочайшие извинения, вторгаясь в ваши покои в столь поздний час, – гном попытался изысками вежливости скрыть внешние недостатки, но тут же зашелся в приступе кашля и решил больше не притворяться.

– Короче, слышь, ты… это… дело есть, – прохрипел он.

Славик окончательно понял, что не спит. Так по-хамски могли разговаривать только наяву. Сначала он решил, что это как-то связано с кредитом на квартиру. Но потом вспомнил, что недавно погасил задолжность. Кроме того, из банка не вламываются без спроса в спальню, а сначала звонят для солидности.

Гном почесал желтым от табака ногтем у себя в боку.

– Вошь нынче пошла голодная и злая. А я малокровием страдаю с детства. Мне с вошью никак не по пути, – сообщил он чуть не плача от обиды, но тут же взял себя в руки и перешел на деловой тон. – Идейка твоя с юбилеем нашему царю шибко понравилсь. И за это батюшка наш, – гном подобострастно закатил глаза, – дай ему бог здоровья, делает тебе, простолюдину, подарок. Не простой, конечно, как моченый арбуз, а истинно царский, то бишь с заковыриной. Хросфорт по-вашему.

Славик догадался, что речь шла о царе гномов, потому что здесь монархию уже давно свергли. Во всяком случае, так утверждали историки. А историки не врут. Ну, то есть не то чтобы все и всегда, а только некоторые и редко, но не врут.

Гном напряг лицо вместе с колпаком и заговорщицки продолжил: – Слухай внимательно. Повторять не буду, потому как сразу забываю, что говорю. Это от малокровия. Тебе с супружницей в скорости на двоих стольник стукнет. По высочайшей царской милости можешь выбрать себе немедля любой возраст от 1 до 100. Остаток супружнице перепадет. Так потом и заживете вместе.

«Полный бред», – решил Славик. Но чем больше он убеждал себя в абсурдности ситуации, тем сильнее верил в нее. Неожиданная перспектива молодой и упругой жены вызвала легкое пототделение.

«Главное, не жадничать», – сдерживал себя Славик, – «80 на 20 – это максимум. Можно рискнуть 85 на 15, но будет, наверное, перебор: сплетни среди соседей, зависть среди коллег, в худшем случае, даже статья светит, и понятно, что не газетная».

К тому же, Славик не был за себя уверен в 85. Неизвестно, сколько сил останется на удовольствие. А там уже гляди наступит глубокая старость, со всеми вытекающими в памперс последствиями.

«А если наоборот, мне 20 и ей 80?» – Славик стыдился