ответил Аристон. – Я просто заметил, что ты чем–то озабочен. Может, ты хочешь об этом поговорить?

– Я просто не выспался, Аристон. Благодарю за внимание, но ты прекрасно знаешь, что меня тошнит от заботы.

Эмилий улыбнулся, давая понять, что он шутит. Аристон усмехнулся. Сколько юноша его помнит, император всё время отнекивается от душевных разговоров. Он такой скрытный, загадочный и неприступный. Именно эти качества делали его интересным, желанным. Хотелось разгадать его тайну, узнать, кто он такой. Эмилий был интригующим человеком. Он напоминал цитадель, за которой скрывалось нечто прекрасное и завораживающее. Он был воплощением бога для Аристона. Любовь – есть желание. Чтобы тебя любили – необходимо стать таинственным, скрытным и недоступным. Именно твоя недосягаемость порождает желание. Будь таинственным, будь желанным. Отсюда придёт и любовь.

Император отвёл взгляд и задумался. Аристон словно видит его насквозь. Видит, как императора что-то гложет, снедает и разрывает его грудь изнутри. Видит его внутренние душевные страдания, о которых правитель самой могущественной в мире империи не может никому поведать, разве что самому себе. С тех пор, как Аристон вернулся, всё изменилось. Не только император, но и, казалось, весь Рим. Что-то было не так, чего-то не хватало, но Аристон не понимал, чего именно.

После британской войны Аристон всё ещё не понимал, мёртв он или жив. Всё так быстро и стихийно происходило, события сменялись одно за другим. Вот он на войне, а вот и в плену. Он помнил образ дочери Муйредаха Маты. Помнил, но смутно. Да, то, что произошло у него на глазах было ужасно. Но ещё ужаснее было то, что он был в разлуке с любимым другом – Эмилием. Он слишком был озабочен императором, что мысли о Риме заполонили его взор и не позволяли увидеть ту резню в тот самый день. День, когда он снова стал свободным и вновь попал в плен. В плен к римлянам. Кто всё-таки страшнее и ужаснее – римляне или кельты? И тех, и других в то время обуяло чувство ненависти и возмездия. И тех, и других двигало желание отомстить друг другу за обиды и страдания, которые они принесли себе бесчеловечностью и равнодушием. Родителей Муйредаха убили римские солдаты. Это побудило Муйредаха собрать армию и пойти войной на весь римский народ. Но нельзя судить о всём народе лишь по кучке необразованных глупцов, которых боги рано или поздно сами накажут за их грехи.

Месть и ненависть…Эти чувства делают нас чудовищами. За полученные страдания и обиду мы как правило пытаемся проучить негодяев, забывая о том, что сами же уподобляемся этим негодяям. Необходимо научиться прощать. Такое умение – это дар, который сделает тебя человеком. Счастливым человеком.

***

После завтрака император Эмилий занялся государственными делами. Да государственные дела не терпят отлагательства. Сначала император решил разобрать письма подданных, в этих письмах он видел человеческие страдания. Они были проникнуты болью и искренностью. Эти письма принадлежали различным сословиям, как правило, их писали плебеи – люди страждущие и ищущих спасение. И спасения они видели только в одном – в гуманности и справедливости императора Эмилия. Страждущие уповали на внимание и добрую волю правителя, ибо лишь император мог спасти их жизнь.

Писатели не стеснялись своих чувств, они пытались показать читателю истинное положение дел. Для кого-то возможно писать депешу на адрес правителя самой могущественный в мире империи бесчестно и недостойно, и кто-то возможно предпочел бы погибнуть или смириться с нелегкой судьбой, ну кто-то просто отринул все свои принципы и убеждения, настолько желает сделать свою жизнь лучше и легче, что всего-навсего позабыл понятие чести. Это можно объяснить. Таких людей не стоит осуждать, ибо это всего лишь инстинкт самосохранения.

Возможно удивителен тот факт, что императору попадают письма напрямую. Тем более такого интимного содержания. В основном люди жаловались на голод, причиной которого стала прошедшая война. Весь государственный бюджет Рима был израсходован на кампанию, а также на триумф. Да, безусловно, проблемами плебса должны заниматься магистраты и народные трибуны, но никак не император. Но всех должностных лиц в том числе консулов и проконсулов император, фигурально выражаясь уничтожил, ибо все они были преданы его супруге Урсуле и бывшему советнику Адриану. Разумеется, он не мог доверять им. Посему император возложил на себя это бремя, в то время как лица и органы представительной и исполнительной власти считались формальностью. Безусловно, магистраты и в том числе Сенат были озлоблены на императора и у них были все основания начать мятеж. И они бы начали, если бы имели достаточные ресурсы и поддержку преторианской гвардии. Но гвардия была предана императору и его наследнику. И эта преданность была непоколебима. Причем на стороне императора находилась не только гвардия и римские легионы, но и народ, который искренне любил августа его приемного сына Аристона.

      Сейчас император выполнял функции и государственного секретаря, и архивариуса. Разумеется, о прошлой жизни, полной веселья, беспечности и забот, которой он жил раньше до предательства Адриана, ему пришлось забыть. За это время император сильно постарел и похудел. И мириться он с этим не собирался. Но о своих замыслах он пока что не преминул кому-либо сообщить.

Император снял металлические очки и отложил стопку писем на край стола, за которым он сидел. Эмилий протер глаза и устало вздохнул. Арестован сидел рядом, подле своего императора в маленькой комнатушке ларарии, святилище для семейных богов, которая находилась за тронным залом – Аула регия. Молодой мужчина с острова Кифера заметил изнурённость и усталость императора.

– Ты в порядке? – Спросил Аристон, подойдя сзади к Эмилию.

Он положил свои сильные руки императору на плечи и начал медленно массировать спину. Эмилий краем губ изобразил улыбку и положил свою ладонь Аристону на тыльную сторону руки, прося прекратить массаж.

Император тяжело поднялся со стула, словно титан, державший на своих могучих плечах землю и положив руки за спину, молча зашагал старческой походкой по мрамору в тронный зал. Он шёл, не поднимая ног, всё время шаркая сандалиями по полу, создавая неприятный звук. Аристон последовал за ним, пытаясь не отставать и в то же время не обгонять. Пока он шёл рядом, он пытался заглянуть Эмилию в глаза и распознать его чувства. Но император нарочно отворачивался. Наконец, император остановился возле окна.

– Народ голодает, – спустя минуту заговорил август. – Солдаты измучены войной. Сенат меня ненавидит. С тех пор, как я