захватывало. Христос воскрес! И какая разница, что целый пост трепали ее нервы. Христос воскрес! А это значит, что теперь мы жить будем вечно! Христос воскрес! Люди, ведь нет на целом свете никого дороже, и Он воскрес!..

А муж? Он стоял рядом. И, слава Богу, хоть за это.

Причащаться они пошли, как и полагалось, впереди, Владимир, потом она. В Церкви всегда мужчин пропускают вперед. Хоть на причастие, хоть на помазание во время всенощной. Таков незыблемый порядок.

После праздника духа, начался праздник плоти. Певчие пригласили супругов в трапезную разговляться вместе с ними. И чего там только не было!

Из храма Владимир с Маргаритой возвращались пешком. Слишком рано для общественного транспорта, а две остановки ехать на такси совесть не позволила.

– Вот видишь, не зря мы сегодня сходили, – говорила она мужу, вспоминая особенный молитвенный настрой ночного богослужения.

– Да, кормили вкусно, – резюмировал он обилие яств в трапезной.

– И это все?! – не выдержала Маргарита. – Ты хоть немного молился?

– Конечно! А как иначе?

Чтобы не портить ни себе, ни ему настроение, женщина решила больше не вдаваться в подробности молитвенной жизни мужа, а переключилась на их семью.

– Нет, всё же, как это здорово, Володь!

– Ты сейчас о чем?

– О нашей с тобой совместной жизни! У нас крепкая семья, замечательные дети, собственное жильё… А этот подошел… сам жениться не хочет, вот и не признает брак, – продолжила она, вспомнив молодого человека перед храмом. – Впрочем, это вполне закономерно. Какого счастья можно ждать от семьи, коли ты неверующий. Без Бога ни до порога! Поди-ка построй что-нибудь хорошее, если все твои интересы и ценности чисто плотские.

– В смысле?

– Красиво пожить, вкусно поесть, сладко поспать и никакой тебе духовной жизни.

– Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – нотки обиды отчетливо обозначились в голосе Владимира.

– А в Небесные обители путь через Христа! И если брак не способствует внутреннему преображению супругов, то грош ему цена.

Как всегда, под нажимом аргументов Маргариты муж замолчал.

Какое-то время они шли молча. Но на половине пути у женщины, сперва намеком, а затем с каждой минутой все более явственно стало крутить в животе. После строгого поста организм отказывался принимать непривычно жирную пищу. Владимир всполошился.

– Марго, милая моя! Могу я тебе чем-то помочь?

– Таблетка у меня есть. А вот воду-то мы с тобой не взяли.

Муж растерянно осмотрелся и радостно закричал, указывая в сторону.

– Вон в десяти метрах какой-то ресторан. Он, вроде пока не закрыт, а может так рано открывается. Давай туда зайдем.

Ресторан кавказской кухни действительно был еще открыт. Узнав в чем дело, хмурый смуглый мужчина, сидящий за одним из столиков с какими-то бумагами, указал Маргарите на автомат с минеральной водой в дальнем углу зала. Муж остался у бара, а Марго направилась к автомату и начала разбираться, как извлечь из его недр вожделенную бутылку. Вдруг за ее спиной послышался шум, похожий на драку. Когда она обернулась, перед ней предстала страшная картина. Кавказец прижал Владимира в углу и уже собирался его бить.

В глазах Маргариты все помутилось. С диким криком она бросилась к своему мужу. Но все, что смогла она сделать – это повиснуть всем телом на толстенной цепочке, обрамлявшей шею работника ресторана, и завопить, что было мочи:

– Что ты делаешь?!!!…За что?! Да ты… – тут она увидела на цепочке амбала большой нательный крест и, ухватившись за него, как за единственную надежду, выкрикнула, – ты же христианин!

От неожиданной атаки мужчина остановился. Этого времени хватило, чтобы Маргарита заслонила собой мужа, повторив:

– Ты – христианин. Он – тоже христианин! Вы же братья!

Тяжело дыша, кавказец как пушинку медленно отстранил женщину, и спросил Владимира.

– Ты – хрыстыанын? Праваславный? Ну-ка гавары, как ты вэрыш?

Маргарита, тут же мысленно прикинув какого рода катехизацию более уместно сейчас развернуть, взмолилась:

– Я! Я!.. Дайте я расскажу!

– Малчы, жэншына! А ты, – ткнул он в грудь Владимира, – гавары.

Отпущенный своим истязателем, тот буквально свалился на стул и несколько мгновений сидел молча. Видя, что ситуация складывается не в их пользу, Маргарита опять запросилась:

– Ну, пожалуйста… позвольте мне сказать?

На этот раз здоровяк лишь дал ей знак рукой, предлагая тем самым воздержаться от комментариев, не удостоив при этом даже словом.

– Как я верю? Кх…кх…, – с перерывами на кашель, как-то чрезвычайно сипло прозвучал голос Владимира, – Я верю, что все мы грешники. И наша встреча – тому свидетельство. Еще верю, что каждому из нас Бог дал шанс исправиться. Для того и умер Его Сын – Иисус Христос.

Маргарита даже не сразу поняла, что это говорит ее собственный муж, а когда до нее дошел смысл сказанного, она не знала, что больше ее поразило – уверенный тембр голоса Владимира в конце фразы или сами его слова.

– А сегодня, – продолжил муж, – мы отмечаем Христово воскресение и надеемся, что благодаря Его Жертве, сможем достичь Небесного Царства и «тако всегда с Господом будем».

Маргарита застыла ошеломленная. Стоило пережить весь предыдущий кошмар, чтобы услышать от собственного мужа подобное исповедание христианской веры.

Кавказец же напротив, ничуть не казался удивленным. Так и должен разговаривать истинный мужчина – просто и твердо. Он примирительно хлопнул Владимира по плечу, от чего тот весь скорчился и заохал.

– Ладна, брад, прасты! С праздником тэба! Хрыстос воскрэс!

Выходили они из ресторана с «компенсацией» за причиненный ущерб в виде огромного куска окорока и бутылками «Кагора» и минеральной воды.

– За что он налетел на тебя? – поинтересовалась Маргарита, когда они отошли от места происшествия на безопасное расстояние.

– Сам не пойму. Подошел я к бару. Спросил про цены. Удивился, почему все так дорого и началось…

– Может тебя не за того приняли?

В ответ Володя только плечами пожал.

– Ну, мы эти продукты пожертвуем в храм. Это цена крови. Нам таких подачек не надо, – как всегда за двоих вслух решила Маргарита.

– Нет, – неожиданно безапелляционно возразил Владимир, – нам это на праздник.

Второй раз за утро женщина удивленно разглядывала своего мужа. Ей захотелось по привычке возразить, отстоять свое мнение, что более благочестиво отдать еду на пожертвование, а не самим ее есть. Но что-то Марго остановило. Она прикусила губу и пошла рядом молча. В голосе мужа она почувствовала власть и… готовность отвечать за свои поступки. Вернее, даже не саму власть, а крохотные ее росточки, которые запросто можно было привычным нахрапом смять, сломать,