человеческое существо сквозь свою жалость к себе. — Джорджи вздохнула и села на край кровати, пользуясь возможностью запомнить его бетонные ягодицы. — По пути сюда я увидела контейнер с ло майн². Думаю, я брошу его следующим. Это будет хорошо сочетаться с ванилью. Возможно. Я не повар.

— Убирайся, Джорджи. Какого хрена? На мне даже одежды нет.

— Я видела голых мужчин. Тонны их. — В интернете, благослови его Господь. — Раньше ты был 9,5/10, но сейчас ты медленно опускаешься до 7/10.

— Правда? Потому что я чувствую, как ты пялишься на мою задницу.

— Упс. Я думала, это твоё лицо.

Круто. Отлично. Пять минут рядом с этим человеком, и ты снова становишься десятилетней.

Фырканье Тревиса заставило Джорджи вернуться в гостиную. Она открыла пакет с китайской едой и убедилась в отсутствии паразитов, прежде чем вытащить ло майн. Один шаг в комнату, и она сбросила его, лапша и тухлая курица дождем посыпались на друга её старшего брата. — Наверное, нужно добавить щепотку соли, чтобы всё это соединилось.

— Не могу поверить, что ты это сделала, — взревел Тревис, садясь и сбрасывая ноги с кровати. Гнев исходил от каждого дюйма его тела бейсболиста, от выступающих вен по бокам шеи, сокращающихся бицепсов. Она никогда раньше не видела его с бородой, но её неравномерность говорила Джорджи, что растительность на лице определенно возникла из-за лени, а не из-за смены стиля. — Уходи! — крикнул он, уронив голову на руки. — Не заставляй меня выгонять тебя.

Она отказывалась признавать острую боль в груди. — Я никуда не уйду.

— Я позвоню твоему брату.

— Сделай это.

Тревис вскочил на ноги, обращая бурю ярости в её сторону. Лапша в его волосах выглядела бы комично в любом другом случае, кроме этого. Ясно помня свой голый статус, он сорвал с ближайшего стула футболку и удерживал её на своих коленях. — Что ты хочешь?

Это был сложный вопрос, на который можно было ответить двумя частями. Она хотела, чтобы хоть один человек в её жизни видел в ней нечто большее, чем надоедливого прихлебателя. Сколько она себя помнила, она всегда хотела, чтобы это был Тревис, который прислушивался к ней. Говорил ей, что она особенная. Сейчас все эти надежды и мечты не были бы бесполезны. Наверное, никогда не будут. — Я хочу, чтобы ты перестал быть эгоистичным засранцем. Все беспокоятся о тебе. Мой брат, мои родители, местные поклонницы с наивными взглядами. Они крутятся, пытаясь придумать, как тебя развеселить. Может, тебе просто нравится быть в центре внимания, неважно, негативного или позитивного.

Его руки широко раскинулись, увлекая за собой футболку.

Пенис.

Он сидел. Длинный, толстый и коронованный, как король. Они не зря называли его "две биты". С тех пор как он был запечатлен папарацци в компрометирующем положении со шведской поп-принцессой в его первый год, СМИ были очарованы Тревисом, документируя его бесконечные интрижки на одну ночь и знаменательные завоевания. Песня "It Wasn't Me" Shaggy играла через громкоговорители стадиона, когда он выходил на поле. Женщины визжали.

А Джорджи наблюдал за всем этим, сидя со скрещенными ногами перед телевизором на Лонг-Айленде.

Игрок игроков. Другой бессменный король. Спортсмен на заднем сиденье. Великолепный даже в своей растрепанности, дерзкого обаяния, тем не менее, не хватало в этот самый момент.

— Ты думаешь, мне это нравится?

— Да, — ответила она. — Я думаю, ты хочешь остаться здесь навсегда, потому что это означает, что тебе не придется пытаться снова. — Выйдя из комнаты, она обернулась через плечо. — Я думаю, что ты слабак. Я думаю, что ты сидел здесь и плакал под свои ролики, думая, где всё пошло не так. Какое унылое клише. Я поговорю с братом о том, чтобы нашел друга покруче.

— Погоди, блядь, — бубнил Тревис, выходя вслед за ней из спальни, обычный, повседневный, великолепно взбешенный спортсмен, который когда-то был претендентом на звание новичка года. — Ты ведешь себя так, будто меня уволили с обычной работы. Я был профессиональным бейсболистом, Джорджи. Это было всё, к чему я стремился. Отсюда некуда идти, кроме как вниз. И вот я здесь.

От неожиданности она отступила на шаг. Тревис Форд был настолько неуверен в себе, что списал себя в неудачники? Она никогда не знала, что он ни что иное, как дико самоуверен — даже в недостатках. Однако её колебания заставили его медленно попятиться к спальне, поэтому она стряхнула с себя сочувствие и продолжила. — Тогда не высовывайся. Стань жалким быдлом, которое рассказывает одну и ту же историю о травме каждый раз, когда выпивает больше двух бутылок пива. — Она жестом указала на квартиру. — Ты на полпути. Не бросай сейчас.

— Прошел месяц, — прорычал Тревис.

— Месяц, который ты мог бы использовать для разработки нового плана, если бы не был слабаком. — Она подняла бровь. — Как я и сказала.

— Ты ребенок. Ты не понимаешь.

О, это был почти нокаутирующий удар, эти так хорошо знакомые слова, поразившие самую чувствительную мишень Джорджи. Если бы она не выросла с Тревисом, то, возможно, ушла бы зализывать раны. Но этот человек сидел напротив неё за кухонным столом тысячу раз. Взъерошивал её волосы, брал попкорн из той же миски во время кино и защищал её от грубиянов. В конце концов, Тревис и Стивен могли мучить её, но когда речь шла о том, чтобы это делали другие люди? Ни за что. Если бы она не провела свою жизнь в любви к Тревису Форду, она бы считала его братом. Поэтому она знала, что под внешностью этого бородатого урода скрывается сильный, уверенный в себе мужчина. И ему нужен был кто-то, чтобы наносить удары, пока он не освободится.

— Я только что купила дом. Мой собственный дом. Я уже не ребенок, но даже если бы я им была? Я держу себя в руках больше, чем ты. И я клоун на детском дне рождения — осознай это. — Джорджи сделала паузу, чтобы перевести дух. — Сейчас все в городе сочувствуют тебе. Они понимают потерю. — Она ткнула его в грудь, прямо над его красно-черной татуировкой в виде бейсбольного бриллианта. — Но через шесть месяцев? Через год? Люди будут качать головами и смеяться, когда ты будешь идти по улице. Посмотри на него сейчас. Он так и не оправился. Какая потеря.

К тому времени, как Джорджи закончила, его грудь вздрагивала вверх и вниз, мышцы прыгали по обе стороны челюсти. — Зачем ты пришла сюда? Какое тебе дело?

— Мне никакого, — солгала она. — Я просто пришла увидеть тебя своими глазами, потому что не могла в это поверить. Парень, на которого мы все равнялись, оказался пьяным разгильдяем. Теперь я знаю.

— Убирайся, — рыкнул Тревис, делая шаг ближе. — Я не собираюсь повторять это