но в голове все более четкими буквами проявляются мысли с одним абсурдным лейтмотивом: ты должен помочь ему сбежать от этой жизни во что бы то ни стало. Разум перебивает чувства, почему я должен помогать какому-то продавцу? Ведь мои собственные сбережения давно подходят к нулю и бытового воровства в супер-маркете скоро будет недостаточно, чтобы прожить не то что следующий месяц, а даже на день позже заглянуть будет делом страшным. Но чувство эмпатии заражает меня все больше и больше, смывая любые сомнения.

Мы медленно садимся в машину – я и моя тень с поднятыми руками

– Ты выглядишь как человек, которому мать запрещала курить – почему-то вырывается у меня

Одобрительный кивок со стороны спасаемого заложника

– Тогда возьми и закури

Я протягиваю парню пачку, уже успевшую заскучать на торпеде, он неловко вытаскивает одну, будто бы отголоски маминых запретов все ещё пытаются сдержать этот процесс. Наверное, не стоит даже упоминать, что первый клубок дыма, выпущенной девственными лёгкими сопровождается кашлем со стороны задёргавшегося в моей сценке актера второго-плана. Следующие волны аннигиляции табака выглядит настолько жадными, что невольно складывается ощущение, что дойдя до фильтра – дело не остановится. Может он думает, что это ритуал, после которого последует пуля? Наверное, он все ещё в глубине дыши перебивается между саморефлексией относительно прожитой жизни и попыткой понять меня, грозного злодея, но самое смешное во всем этом то, что я сам ни черта не понимаю как должны захлопнуться титры в нашем акте уподобления вредной привычке человека, доселе не знающего вкуса сигареты. Может забрать его с собой? Но куда, я кочевник и не имею как такового дома, частенько оставаясь в этой потрепанной машине неделями. Да и потом, неужели я, по сути павший человек, возомнил себя ментором, вершащим судьбы с наведённым пистолетом? Мы такие разные, но почему-то именно сейчас, в столь странных обстоятельствах, я вижу в этом только избавившемся от прыщей парне, поздно вылетевшим из под маминого крыла себя, ещё не пронюхавшего все последующие этапы превращения в форму обитателя автомобиля без веры: в Бога, друзей и семью. По сути – я ведь точно такой же, просто меня до боли воротит видеть в нем собственное отражение. Подобные мысли провоцируют скупую, мужскую слезу, коей мне хочется ее представлять в собственных мыслях – на деле, ничем не отличающуюся от слезы нашкодившего ребёнка перед лицом поблескивающего на свету отцовского ремня.

– Знаешь что, ты ведь в не самых выгодных обстоятельствах, чтобы сейчас спорить, поэтому сделай, что я скажу? Пообещай мне, что сделаешь это? – прорываю я затянувшуюся пустоту звука

– Да да, конечно – в голосе слышится недоумении, да и я уже давно не похож на человека, которого стоит боятся – поэтому все очевидно

Я уже не скуплюсь на слёзы, они волнами катятся по щекам, подбородку, охватывая мое лицо пунцовым цветом, я думаю о том, где повернул не туда, раз на полном серьезе хочу осуществить это. Жизнь – удивительна, мы презираем людей, тяготим к субъективной оценке всего окружающего, оставаясь пустыми, до боли пустыми, ничего за душой, тогда зачем это все?

Утренняя сводка новостей:

«При странных обстоятельствах в автомобиле предполагаемого грабителя придорожной заправки были найдены два трупы, тело молодого парня быстро удалось опознать – им являлся ночной работник заправки, информация продолжает дополняться, следите за новостями»