Алёна Кощеева Старые слова

В последние школьные денёчки, когда солнышко пекло уже совсем по-летнему, Вика вернулась с уроков снова расстроенной. Мама спросила что-то из кухни, но девочка лишь тяжело вздохнула. Погруженная в собственные мысли она даже не разобрала слов.

– Как в школе? – в коридор, вытирая ладони о клетчатый фартук, вышла полноватая женщина.

– Нормаааально, – протянула девочка не поднимая глаз.

Мама встала, уперев руки в боки и нахмурила брови:

– Так, рассказывай.

– Угу, – буркнула Вика, просачиваясь между женщиной и стеной в комнату.

На кухне что-то зашипело и мама грузными шагами вернулась к плите. Пройдет минут десять и она, в суете готовки, уже и не вспомнит, что хотела узнать у дочери. В комнате, которую Вика делила со старшей сестрой, было душно. Распахнутые настежь окна выходили за дом и тень большой ивы накрывала их полностью, но в жаркие дни даже маленького ветерочка не чувствовалось. Парилка. Небрежно бросив рюкзак на нижний этаж двухъярусной кровати, Вика села за стол и уставилась на улицу. Когда смотришь из квартиры на зеленые деревца, изумрудную травку под окном, на проходящих мимо людей и на пролетающих букашек, кажется, что там всё совсем по-другому. Что там весело и радостно. А когда идёшь гулять, то оказывается, что никакого волшебства нет. Соседские ребята, которые дразнят в школе, продолжают задирать и во дворе. А девочки играют на расстеленных на траве пёстрых коврах в скучные куклы и к себе не зовут. В прошлом году они дружили, но в этом что-то пошло по-другому. То ли от того, что папу уволили, то ли потому, что приходится ходить в старой одежде. Мама говорит, дети не всегда понимают, что делают. Но если она сама всё понимает, то и другие, наверное, тоже?

– Завтра поедем за словами на лето, – услышала Вика и повернулась.

В дверном проёме стояла мама и ласково улыбалась. Девочка поправила назойливую челку, сползающую на глаза и кивнула. Может, хотя бы новые слова помогут завести друзей. Или лучше бы одежду купили. Слова, в конце концов, еще смыслом нужно наполнять, переживаниями…

– Но сначала собери старые, – женщина кивнула в сторону шкафа-гиганта, который был под завязку набит никто-уже-не-помнит-чем, – не сдадим старые слова, не купим новые.

Горячая после улицы кожа остывала и настроение Вики становилось лучше. Наверное, просто уроки должны заканчиваться раньше, не в мае, а в марте. Названия месяцев похожи, почему бы не поправить? Отличие-то всего в трех буквах. Даже в двух, заменить «рт» на «й» и будет то же самое. Но мама говорит, что общепринятые понятия нельзя наполнить новым смыслом, а можно использовать только так, как есть. Вика взяла с подоконника тоненькую резинку с парой черных запутавшихся волосинок и завязала хвостик на самой макушке. Непослушные угольные кудри, похожие на мотки лески в коробке отца, посопротивлялись, но всё же перестали мешать.

Огромный шкаф вдоль глухой стены тревожно поглядывал на девочку. По ночам он поскрипывал, грузно вздыхал. Вика, переворачиваясь с одного бока на другой, шептала, что обязательно разберет хлам, освободит его от тяжкой ноши. И сейчас, в преддверии лета, наконец-то пришло время сдержать обещание. Девочка переоделась в домашнее – потрепанную белую футболку и потертые, но от этого не менее любимые шорты.

Как маленькая копия мамы Вика стала, уперев руки в боки, и серьезно покачала головой, сверкнув своими изумрудными кошачьими глазами. Шкаф заскрипел, хлопнул дверцами и плотно прижал их к корпусу. Выделывается, негодник.

– Мама, он не хочет!

– А кому же хочется избавляться от старого, но надо, Вика, надо! – крикнула из кухни мама, – И давай быстрее, скоро отец с Лерой придут, кушать будем!

Девочка вздохнула и подошла ближе, выискивая слабые места за которые можно зацепиться. Засовывать пальцы между дверцами и основанием страшновато. Вдруг он совсем обиделся и прищемит руку?

Кривенькие рыжие деревяшки поблескивают лаком. Кое-где виднеются подтёки, словно шкаф плакал и слёзы его застыли янтарём. Правая створка покосилась из-за неотремонтированных вовремя петель. Вика смогла втиснуть свои тоненькие пальчики, чтобы плотно ухватиться за дверцу и отпереть настырный шкаф. Через несколько минут ласковых нашептываний он всё-таки поддался.

Внутри пять крепких толстых полок на всю ширину. И на каждой неряшливыми горками беспорядочно валяются старые слова. Длинные, в семь и даже в одиннадцать букв, коротенькие, в три-четыре. Красные, зелёные, синие, в полоску и крапинку, толстые и тонкие. Мягкие, словно желе, и твердые, будто из металла. Некоторые измазаны чем-то липким вроде вишневого варенья, другие, как воздушные шарики с гелием, прижимаются к полке повыше. И пахнут каждое по-своему. Шкаф выдохнул и беспорядочные ароматы смешались в единый ком, накрывающий с ног до головы воспоминаниями. Маленькие хвостатые искорки прошлого замельтешили перед глазами, будто пестрые мушки. Но поймать их невозможно пока не возьмешь в руки какое-то конкретное слово. Вика тяжело вздохнула и скривилась. Хорошо мама не видит, она этого не любит, всегда говорит «Будешь кривляться, такой и останешься».

В глубине средней полки из-за толстого полупрозрачного голубого «озеро» выглядывает «…кулы». Наверное, каникулы прошлого или позапрошлого года. Только непонятно зимние или летние. Вика задумалась. Кажется, здесь даже мелькало когда-то «работа», но если так, почему шкаф должна освобождать она, а не родители? Девочка сделала пару шагов в сторону, чтобы пожаловаться маме на несправедливость, но боковым зрением увидела пеструю коробку из-под обуви. Это же та самая, куда она складывала все слова прошлого лета. Обклеенная разноцветной переливающейся упаковочной бумагой.

Едва Вика подошла ближе, шкаф напыжился и чихнул прямо на неё пылью из дальних углов полок. Солнечные лучи с большим трудом проникали в комнату, но даже при таком свете было видно как все мельтешащие до этого воспоминания разлетелись, плавно оседая на книжные полки, на двухъярусную кровать и на письменные столы. Запахло чем-то приятным. Сладким и свежим одновременно. Девочка тревожно взглянула в коридор. На кухне тихонько играла музыка, шумела вода и что-то тарахтело. Наверное, мама моет посуду.

Сердечко колотилось словно мотор папиного мотоцикла. Вика бережно, двумя руками взяла коробку и провела ладонью по крышке. Картонная шкатулочка по-кошачьи заурчала и, как мышонок, тихонько пискнула. Поглаживая коробчонку, девочка присела на кровать. Разноцветные цветочки-наклейки дружелюбно трепетали лепесточками, а на задней стороне шелестела волнами фотография моря. Хотелось открыть её и долго-долго