Александр Железняк Добро пожаловать в Укутгору

Туман уже забрал дальние поля и неторопливо подбирался к пажитям, за которыми поднимался высокий частокол Укутгоры. Один за другим гасли факелы, расставленные на границах видимости.

Когда исчез последний белый огонь, на самой высокой башне ратник Тишило поднёс стрелу к железному чану с красными углями, а после, задрав лук к самому небу, выстрелил. Красная точка угодила в гать с поганым воздухом, который тотчас вспыхнул, разогнав молочную завесу.

Но недолго плясал болотный огонь.

Из завесы выскочили тени и покрыли собой земное пламя. Спустя пару мгновений весь горизонт был скрыт ровной, белой пеленой. Тишило стал дуть в рог, но все и так уже знали, что начался новый дозор.

Пастухи и пахари сердились и обкладывали старосту Укутгоры бранью из-за того, что уже который день туман наступает раньше положенного срока и земля остаётся непаханной, а скотину загоняют в стойла полуголодной.

Староста Боян стоически выслушивал все жалобы люда, но сделать всё равно ничего не мог: после двух последних стычек с нечистью ратников осталось меньше сотни, и этого едва хватало на то, чтобы держать стену.

Запасов после зимы оставалось совсем мало и если бы не потери от лап чудищ, хлеба бы даже на посев не хватило. Укутгору волновало, как они будут встречать следующую зиму, а староста Боян думал только о том, как простоять грядущую неделю.

Откуда мне это известно? Потому что я как прилежная старостина дочь чинила стрелы в избе, когда к отцу приехали следопыты с юга. Они сказали, что на север идёт орда хана Ятагая и вряд ли две тысячи его конных пройдут мимо крупнейшего города на большаке.

Боян велел следопытам помалкивать обо всём, что они видели или слышали в пути, а после приказал не отпускать никого в одиночку за ворота (народ от такого решения стал роптать ещё сильнее). Только потом староста вспомнил, что я в соседней горнице и наверняка всё слышала.

– Ярослава! – позвал меня отец, а когда я вошла в светлицу, спросил, что я слышала.

Староста сидел на высоком кресле, укрытом шкурой зубра. Над местом главы деревни висела прибитая к стене башка нечистого, голову которому Боян отсёк ещё в молодости.

Пришлось сознаться, что я слышала всё до последнего слова.

– Надеюсь, тебе не нужно говорить о том, чтобы ты держала рот на замке?

– Не нужно, отец, но…

– «Но» что?

– Если орда идёт на нас, то может лучше сказать людям, чтобы успели подготовиться?

Боян откинулся на спинку кресла.

– Я уже слышал про этого Ятагая. Он будет здесь не позже, чем через два дня. Три, если нам очень повезёт. За это время наши люди не успеют дойти ни до одного города с каменным кремлём. Только крепкие стены могут остановить ордынцев, у нас таких нет. Наш частокол годится только против них, – староста указал на клыкастую морду с белёсыми зрачками.

– Значит, уйти нельзя?

– Уйти нельзя, – подтвердил отец. – Остаётся только надеяться на то, что хан испугается тумана и отвернёт от Укутгоры. Чем боги не шутят, если уж нечистые пережрали всех разбойников в окрестностях, то может и орду прогонят?

На том и порешили.

Сизое марево ударило в позеленевшие брёвна стены и сразу ощутимо похолодало. Чудовища и мороз ходят рука об руку – ратники знали это с того самого дня, когда вокруг Укутгоры сгустился первый живой туман.

Но меня тогда ещё не существовало на свете. С той поры утекло много воды, а чудища продолжали приносить с собой холод.

Первый нечистый прыгнул на частокол и вцепился в плотно пригнанные брёвна острыми когтями-крючьями. Стрела вошла ему в основание шеи, вторая угодила в бедро, скрытое клочковатым серым мехом. Чудище завопило, созывая прочую стаю, которая уже собиралась последовать примеру первого храбреца. Допустить нападения целой стаи на стену никак было нельзя, а потому я послала стрелу нечистому в твердолобую черепушку, пробить которую удаётся далеко не каждому.

Но боги улыбнулись мне, и стрела нашла свою мишень. Монстр замертво упал обратно в туман, в котором он был рождён. Остальные продолжали топтаться внизу, глухо ворча, а после решили, что растерзать труп своего вожака будет гораздо разумнее, чем штурмовать злой город.

Это была не единственная стая, живущая в тумане, но, как правило, к городским стенам за ночь выходила всего одна, реже две ватаги. Дрались они там, что ли, между собой за право атаковать Укутгору?

Оставшаяся часть дозора прошла спокойно, лишь далёкий вой нечистых нарушал тишину ночи. С первыми лучами солнца мгла растворилась, и чудища укрылись в свои подземные логовища.

Прозвучал горн и ворота Укутгоры открылись миру.

День прошёл в приготовлениях. Почти всех ратников староста отправил отсыпаться и набираться сил, лишь пару дюжин Боян отправил с пастухами на дальние пастбища, чтобы «приглядеть». А плотники и кузнецы получили задание укрепить стены настолько, насколько это возможно. О причинах такого неожиданного решения не сообщалось, но люди сразу смекнули, что это связано со вчерашними следопытами, которые как воды в рот набрали и не отвечали на расспросы.

Всюду шушукались о надвигающейся армии, но почему-то все решили, что это чуди опять на месте не сидится и она снялась со своих далёких варяжских берегов. Как бы то ни было, все были при деле, и это было самое главное.

Стоило солнцу коснуться западных холмов, как туман вновь полез вперёд. К этому времени поля покидали последние землепашцы. За то время, что они отсутствовали, городской частокол местами прибавил в размерах и украсился несколькими новыми крытыми башнями. Повсюду были расставлены кадки с речной водой и корзины со свежими стрелами. Старый ров, который нечистые перемахивали шутя, разжился новенькими острыми кольями, а перед самой Укутгорой теперь расстилалось подозрительно ровное поле с начисто вырванной первой весенней травой.

Ночью ничего не произошло. Ни один из нечистых так и не показался. Тишило так и не притронулся к горну, хотя все ратники были наготове.

– Бывало уже такое, что твари не казались? – спросил кто-то из молодых.

– Изредка, да, – ответил Богун, воин, проведший последние три десятка лет на стене, – когда они находят добычу ближе, то идут к ней, не к нам.

Все стали гадать про себя, кто же в итоге угодил на зуб к нечистым.

Утро началось, но ворота Укутгоры остались закрыты. Боян надеялся на то, что Ятагай явится не раньше следующего дня, но его разведчики появились в виду города, когда солнце подбиралось к своей наивысшей точке.

– Значит, всё-таки ханы к нам пожаловали, – сплюнул со стены Богун.

До сих пор ордынцы редко заходили так далеко на север, но все были наслышаны о том, как воюет