посмотреть.

–Ладно, забыли.

Филю лучше не грузить сложными мыслями. Он очень простой человек, не сказать, что легкомысленный. Простой. Наверное, поэтому у нас с ним такая дружба завязалась. Он никогда не задаёт лишних вопросов. Да он их в принципе не задаёт. С ним очень удобно, я давно это заметил. В классе восьмом к нам пришёл новый мальчик. До этого я ни с кем почти не общался, поэтому был рад пополнению в коллективе. Чувствовал, что друга я еще найду. И нашёл.

Он был высокорослый и на фоне других ребят нашего возраста выглядел более зрелым и ярким. В то время как большинство еще не сменили оперение, а оставались птенцами в пушку, он казался лебедем. На вид гордый, взглядом с высока (в прямом смысле, он перешагнул отметку в сто девяносто сантиметров) мог решить любую проблему. Насчет проблем, я думаю, он иногда даже специально их создавал, чтобы лишний раз «гордо» их решать. Поэтому, он сразу приметил меня в стайке птенцов, меня нужно было защищать как никого другого. А он был и рад.

С новыми друзьями по началу сложно заводить разговор, но этого не требовалось. Он не разговаривал почти. Он болтал.

Для меня разговор всегда являлся чем-то глубоким. Рассуждение на различные темы, споры, настоящие дебаты. Поэтому со мной общаться и не хотели. Может это отмазка, но я был в этом убеждён всегда. Другим было легче высмеять слабого, принимая во внимание его физические качества. Заходить дальше, видеть интеллект и вступать в спор они просто на просто боялись. Шайка маленьких детей, боящихся выйти из зоны комфорта. Ха! Сейчас бы я им дал фору.

Филя не боялся моих рассуждений. Потому что я их убрал в далёкий ящик до тех времён, когда я смогу остаться наедине со своими мыслями. Мы с ним просто болтали часами напролёт. Ну как мы…

Болтал он.

Я был самым внимательным слушателем. Болтовня Фили никогда не надоедала, ведь, к тому же, он умел молчать. А это, знаете ли, великое искусство. Да, молчал он завидно. Не знаю, думал он в эти моменты о чём-то великом или вспоминал еще всякие пустяки, о которых можно рассказать, но тишина в эти моменты была лёгким и успокаивающим дуновением ветра. Она была панацеей. Лекарством от моих рассуждений и тяжёлых мыслей, успокоительным.

Ещё одним лекарством была Амалия. Та самая первая любовь, которая встаёт на пути у каждого и так нелепо уходит. В отличие от Фили она никогда не трепалась просто так. Он безумно любила вопросы. Казалось бы, задаёт их мне, но зная, что подобрать ответ я не смогу, отвечает сама. Иногда это происходило совсем иначе. Оно всегда знала, какой вопрос может загнать меня в тупик. И, как будто, собирая вопросы в копилку, она ждала, пока я потеряю разум от её красоты и разбивала мне об голову этот сосуд с угнетающими наборами слов, заставая врасплох. Я любил её и за это.

Она никогда не давала мне расслабиться. Как и себе. Девчонка, задающая вопросы, была уязвима только перед одним человеком – собой. Так же, как и других, она загоняла в тупик саму себя этими страшными вопросами. И на один она не нашла ответа. «Зачем?» Казалось бы, пять букв, но так они её угнетали. Она хотела летать, но вопрос сковывал её крылья. Она хотела дышать, но он вставал комом в её горле.

Я не мучился от той же проблемы. Этот вопрос я просто обходил стороной и ответа на него не искал. Зачем я живу? – с возрастом пойму. Зачем я что-то делаю сейчас? – Просто так.

Единственное, что не давало мне покоя –это её мучения. Ну как можно любя позволять человеку страдать? И я брал это на себя. Я пытался найти ответы для неё. Но даже вдвоём мы не справлялись. С каждым днём груз становился тяжелее, она срывалась на мне, а я просто сгорал заживо. Амалия больше не хотела любви, её главной пищей были догадки, в которых она тонула так и не сумев схватиться за мой спасательный круг. Ответ был близко, ближе, чем она думала, но не могла его разглядеть.

Череда неудач периодически останавливалась, давая нам отдохнуть. В те моменты я был самым счастливым человеком на планете. Я думал, что она тоже. Но я ошибался. Позже она призналась мне, что не может выносить меня. Ей казалось, что я пешка в её большой игре и она ушла от меня. Оставив с моими мыслями наедине.

Конечно, не стоит забывать о Филе. Он многое сделал для меня. Как минимум, заморочил голову своей болтовнёй так, что больше я не мог думать о плохом. В тот год, когда мы заканчивали школу, Амалия перестала появляться на уроках. Но тогда меня это уже не волновало. У меня была своя жизнь, у меня была свобода, и тишина, которой я так долго добивался, избавляясь от тех вопросов, которые она оставила во мне, уходя.

Вскоре я узнал, что её больше нет. Причина смерти была неизвестна. Так по крайней мере говорили нам родители, мы и не хотели знать обстоятельства, при которых погибла моя… любовь. Но не смотря на то что её больше не было, я чувствовал, что должен найти ответы на тот самый вопрос. Я не знаю, сколько времени я потратил на это. В те дни, а возможно и месяцы я был, как в тумане, не помню, чем занимался, с кем общался. Тогда у меня была лишь одна цель. В один день я шёл куда-то и на миг остановился. Я увидел ребят, которые несут через поле ржи зеркало. Скорее всего, я смотрел даже не на ребят, а на себя самого, затем уже обратил внимание на них. То были юноша и девушка лет пятнадцати, на шее у парня был плёночный фотоаппарат, а девушка была в белом ситцевом платье. Собрав все детали во едино, я понял, что парень хочет сохранить в памяти даму сердца навсегда с помощью чудесного аппарата. Но зачем? Чтобы порадовать свою любимую? Нет. Он делает это для себя. Тогда я понял, что и ответы на вопросы Амалии больше не нужны, то что я сейчас делаю, я делаю исключительно для себя. Я вновь и вновь загоняю себя в тупик. Возможно так мне было легче смириться с потерей. Но я справился. Как и всегда, в самый подходящий момент в моей жизни появился Филя, мы вместе пошли в университет, теперь мы вместе работаем.

14 сентября

Сегодня, как и обычно он пришёл ко мне домой в самую рань, ох! Как я не любил вставать рано, но мой друг, хоть и знал об этом, то ли пропускал мимо ушей, то ли делал это на зло. Но сегодня я снова проснулся от страшного сна, и Филя был здесь как никогда кстати. Пока я собирался на работу он неустанно болтал, оттягивая время от рутинного дня, который ждал нас обоих. Мы оба работали в небольшой редакции газеты «…». В нашем городе таких скучных и маленьких изданий было невероятное множество, но мы сорвали куш и работали в самом непримечательном из них. Нам приходилось искать развлечения самим. Наша редакция приняла нас, как, наверное, и остальных своих работников без опыта работы сразу после окончания университета, поэтому, мы как совсем юные журналистики не теряли своего