груди, а зрение закоротило. Он сказал себе, что раздавшийся вдалеке крик принадлежал подстреленному им стрелку, но доказательств не было. Кричать мог и он сам.
Сейчас… выстрелы прекратились. Только тихие стоны.
Его? Человеческой женщины? Точно не стрелка, слишком далеко.
«Чарджер» перестал шуметь. Рев двигателя утихал… а потом и вовсе замолк.
Дыхание. Его. Ее.
Потом он ощутил, что давление на груди ослабло, а на бедре — увеличилось. Он открыл глаза, которые, как оказалось, успел закрыть.
Женщина садилась, повернувшись к нему спиной. Прямо ему на бедра. Как наездница.
Когда мысли устремились в горизонтальную плоскость, где они обнажены, и она со стонами объезжает его… женщина выругалась и накрыла голову рукой. Потом оглянулась по сторонам. Обернулась. Встретила его взгляд своими широко распахнутыми как два блюдца глазами.
— О, Господи… — выдохнула она.
Женщина сползла с места, которое успело преисполниться блестящими идеями… и собиралась вскочить на ноги. Но не судьба. Она накренилась вбок и ухватилась за ногу.
— Ты цела? — спросил Люкан. Точнее, хотел спросить. Он не знал, что за винегрет вылетел из его рта.
— Она не сломана. — Женщина зашипела, потирая голень. — Не сломана, черт возьми.
Отрываясь от земли и упершись на локти, он подумал, что если требуется гипс, ободрительная речь не поможет. Но зачем тратить время на очевидные вещи…
Ба-бах!
Они подскочили от грохота взрыва. Вскинув руку, чтобы защитить женщину, хотя он не знал отчего, и откуда исходит угроза, Люкан посмотрел в конец переулка. Пожар. Огромный кострище. Примерно в шести кварталах от них, под одним из двойных мостов через реку.
Оранжевое пламя впечатляло, и благодаря его свету он смог увидеть, что черный масл-кар был в эпицентре взрыва. Когда пешеходы на улице бросились врассыпную, он понял, что скоро здесь замигают красно-синие огни, и куча людей в униформе и зевак с камерами заполонят переулок.
— Нужно выбираться отсюда, — сказал Люкан, вставая… и с проклятьем накрыл рукой поясницу.
Когда женщина продолжила смотреть на него, он протянул ей руку, свободную от оружия.
— Тебе нужен врач? — спросил он.
— Нет.
Когда она проигнорировала его ладонь, он понял ее, учитывая, как развивались события этой ночи.
— Я не причиню тебе вред, — пробормотал Люкан. — Я спас твою жизнь, дважды. А если мы продолжим торчать в этом проклятом переулке, то скоро у нас будет тройничок.
Повисла неловкая пауза, и Люкан покачал головой.
— Стой, я не это хотел сказать.
Или все-таки это? — подумал он про себя.
Глава 4
Вишес принял форму на крыше дома без лифта, на котором буквально красными буквами горело слово «НАРКОПРИТОН». И когда он всем своим почти трехсотфунтовым весом в ботинках — хэй, он усердно качался и железо платило ему приростом мяса — опустился на черепицу, раздался треск, предположивший, что ему стоит шагать осторожней. Он двигался вперед, проверяя на прочность битумированную бумагу, покрытую окостеневшим слоем листвы и — по всей видимости — свернутыми в мяч предметами гардероба, уликами с мест преступлений.
Вряд ли это человеческая плоть. Да и игроков «Баффало Биллс»[9] в Колди нет. Официально, по крайней мере.
Крыша была вытянутой и тонкой, потому что пять этажей дерьмовых квартир были построены в стиле «Дома-ружье»[10], здание было втиснуто между двумя такими же строениями. Учитывая примитивный вид, было очевидно полное отсутствие системы вентиляции, не то, чтобы он захотел рискнуть своим смертным существованием и перенестись по незнакомой системе труб. Но на крыше также не было ни лестницы, ни люка, поэтому ему пришлось искать какой-то путь на верхний этаж. Невелика задача. Куча разбитых окон предоставляли….
Опля!
Вот оно.
Без какого либо предупреждения Ви полетел вниз, пористая крыша под его ногами обвалилась, тело рухнуло в образовавшуюся дыру, падение было таким молниеносным, что у него едва было время вскинуть руки вверх — чтобы не обломать конечности на уровне подмышек.
Невесомость длилась ровно два вдоха пыльного воздуха… и когда он уже решил, что лететь ему до самого подвала, его ноги ударились обо что-то твердое, колени подогнулись…
Его зад подпрыгнул. Дважды.
Когда в воздухе поднялось пыльное облако, его локти опустились на мягкие подлокотники.
— Твою мать! — закричал Рейдж с другого края бардака.
Ви посмотрел на себя. Ну надо же. В кресле.
— Хочешь, чтобы меня хватил сердечный приступ? — спросил Рейдж. — Нахрена так пугать?
По ту сторону зловонного загаженного матраса, поля из пустых бутылок и нарко-инструментария стоял его брат, хватаясь за грудь как старушка в церкви, которая только узнала о существовании секса до брака.
Ви скрестил ноги в коленях и провел рукой в перчатке так, будто восседал на троне.
— Ты мог поступить по-мужски. В чем твоя проблема?
— Не строй передо мной Вито Корлеоне.
— По крайней мере, ты уловил пасхалку[11].
Рейдж ткнул в него пальцем… и запорол всё шоу своим чиханием. Три раза без остановки. Но здоровый и вечно голодный блондин восстановился быстро, как воин, коим он и являлся.
— Ты мне нравился больше без новообретенного чувства юмора. И я знаю «Крестного отца» на зубок. И прежде чем ты попросишь, нет, не стану я целовать твое кольцо. Ты их, кстати, не носишь.
— О, еще как ношу. Хочешь, покажу, где именно?
Рейдж покачал головой.
— Обойдусь без экскурса по анатомии.
— И то верно. — Ви поднялся. Посмотрел на дыру в потолке. Выругался про себя. — Вот же подфартило.
Сквозь рваную рану в крыше закапал дождь, орошая его лицо, а сыпавшуюся черепицу уносил ветер, как на крыльях птиц.
Рейдж подошел к нему.
— Так ты это не планировал?
— Как, черт возьми, можно спланировать падение через…
Стон заставил их вскинуть головы. Скрюченный в углу сдвинутого дивана, мужчина в возрасте не-доживет-до-двадцати-пяти дергался так, будто его воткнули в розетку, руки тряслись на кровяном месиве нижней части его живота.
— О, ты очухался, — сказал радостным тоном Голливуд. — Чудесно. Я решил, что ты помер.
— Кто твой приятель? — спросил Ви, когда они подошли ближе и склонились над парнем.
Щелчки раздавались из приоткрытого рта. Сопровождаемые кашлем. С близкого расстояния человек оказался более мясистым, чем сначала подумал Ви, и причина не в жире. Он также был сальным, можно сказать — «Роял чизбургер» на фоне обычного бургера. На нем была футболка, бывшая белой триста лет назад, и джинсы, которые можно спокойно снять и поставить в угол.
Он тоже был