От автора

Я все думал, как собрать вместе совершенно не похожие друг на друга рассказы, повести, миниатюры и зарисовки из жизни. Потом сообразил, что объединяющим моментом становится ожидание этого самого объединения. «Это неизбежно», понял я. И решился. Простите меня за это. На самом деле в сборник «В ожидании неизбежности» вошли творческие порывы и потуги, написанные в разные времена: здесь собрались как раннее неопубликованные рассказы, так и уже увидевшие мир творения: от мистического реализма и современной прозы, до фэнтезийно-фантастических событий и альтернативных историй. Составив этот сборник, я понял, что все произведения (да позволено будет так сказать) объединяет еще и тема смерти: как в прямом смысле, так и в самом широком (увядание, отрешенность, забвение, разрушение). Герои этих историй чего-то ждут. Но главное, ожидая неизбежное, они что-то предпринимают, действуют. Всегда надо что-то делать, даже ожидая. Например, … прочесть.

Пластилиновая армия (Второй взвод)

– Оружие в руки, солдат!

Наш капитан был человеком жёстким и бескомпромиссным. Поэтому, когда я от изнеможения начал выбиваться из строя, он схватил меня за вещмешок и снова закричал в самое ухо.

– Оружие в руки, солдат!

Он представлял собой идеального бойца, который разменял уже пятый десяток, но остался крепким и пуленепробиваемым офицером креговской армии. Он был примером для подражания. И ему действительно подражали. На войне он был самоотверженным солдатом, достойным орденов и наград. Каким капитан Уайлд был вне поля боя, никто из нас не знал.

Его жизнью была война, и он не любил отпускать по этому поводу шуток.

– Рядовой Крис, ты слышал приказ! – был третий крик в мою сторону.

Но я уже упал на землю, теряя сознание.

– У него ранение в плечо, – я слышал эти слова сквозь вязкую пелену обморока, – кость не задета, а вот сосуды порвались. Сильное кровотечение! Ранение сквозное, так что работать я смогу, надо зажать порванную вену и жгут на рану наложить, – это говорил наш санитар, Дженкинс. Я видел его лицо, склонившееся надо мной, и фигуру капитана рядом.

– Дейв, где мы? – спросил я, открывая глаза.

– Мы остановились возле третьего разъезда, – проговорил Дженкинс, – тут развилка… перекрёсток…

Потом Дженкинс обратился к капитану.

– Сэр, у Бена серьёзное ранение, его надо госпитализировать!

– Не выйдет, Дженкинс! Ты что не видишь, что здесь идёт обстрел, слишком горячо сейчас!

Капитан взглянул на меня и ушёл.

– Где Питер? – спросил я.

– Питер! – крикнул куда-то в сторону Дженкинс.

Прибежал Питер, весь измазанный в грязи, снял каску и, натужно улыбаясь, сказал:

– Эй, ты как, брат? – Он положил свою руку мне на плечо. Где-то вдалеке слышались выстрелы – шла перестрелка с повстанцами.

– Кто стреляет? – спросил я, сильно кашляя.

– Это сержант Хьюз ведёт свой взвод в атаку, – ответил Питер, смотря на меня.

– Повстанцев много, но Хьюз – вояка проверенный. Они справятся, – Пит положил свой автомат на землю и сел рядом со мной.

– Нам отдали приказ: не вступать в бой, – нервно процедил брат, – Представляешь! Наши друзья умирают.

– Пит…

– Что?!

– Пит, мне больно, – я застонал.

– Я знаю… знаю. Ты держись.

– Хорошо, – я снова закашлялся.

Рука нестерпимо болела, и кровь, обильно текла из раны. Санитар копошился, пытаясь «заштопать» меня. Голова закружилась, и голоса вокруг стихли, словно растворились в бесконечном далёком трещании автоматов – эха войны. Я что-то ещё бормотал, но куда-то исчезли все слова и звуки.

Я потерял сознание.

Очнулся уже с перевязанной рукой.

В комнате никого не было. Надомной медленно крутилась лампа-вентилятор, заедая на каждом втором круге. Я сразу понял, где нахожусь.

Это было трёхэтажное здание на перекрёстке улицы Эйкресс и улицы Вест-Сайд – наш пункт сбора. Место, откуда вчера вышла Третья рота креговской десантной армии, состоявшая из трёх взводов…

Я попробовал встать, и мне это удалось, но плечо заныло, и боль волной накатила на меня. Голова закружилась, и мне пришлось лечь снова. В это время в комнату вошёл капитан.

– Прошу прощения, сэр, я не могу встать, чтобы поприветствовать Вас, – произнёс я.

– Ничего Крис. Ты как? Руку тебе Дженкинс залатал.

– Благодарю, сэр. Я в порядке. Нам надо идти в бой.

– Стоп, сынок. Бой закончился для нас. Роту переводят в западную часть города, там повстанцы забаррикадировали улицу.

– Когда мы выступаем, сэр?

– Через полтора часа.

– Уже пятый раз перебрасывают…

Я всё же смог сесть на импровизированном хирургическом столе.

– Твоя задача – подчиняться приказам старших по званию, солдат. Раз перебрасывают, значит, дела того требуют.

– Сэр, при полном уважении к командованию и к Вам лично, но, по мне, так это чушь собачья! Мы только отстреливаемся – повстанцы захватывают всё больше территории, а мы теряем людей. Пора бы уже переходить в наступление, неужели это не понимают в штабе?

Капитан Уайлд пристально посмотрел на меня, при этом его серые глаза блеснули как-то по странному – я заметил в них удивление и негодование.

– Что беспокоит тебя, Крис? Ты отказываешься выполнять прямые приказы командования?..

– Ни как нет, сэр! – я понял, что говорю «лишнее». Поэтому постарался встать и выпрямиться, как стрела, перед капитаном, – Ваш приказ – слово бога для креговских вояк, сэр, капитан Уайлд!

Отчеканил я вбитую ещё в академии истину…

Для каждого солдата: рядового, капрала, сержанта, или же офицера – эти слова были не просто истиной… Все, кто был в подчинении капитана Джеймса Уайлда, помнили эти слова даже при контузии или даже амнезии. Это стало уже нечто вроде заповеди третьей роты Уайлда. Полное подчинение капитану. Кто не подчинялся… О, тех капитан карал.

Я не знал, как именно это делалось, когда попал во второй взвод, но капралы меж собой говорили, что это жуткие боли и унижение…

Из моих братьев-по-оружию никто приказов Уайлда не нарушал, поэтому я не видел ни разу, как наказывал ослушавшихся капитан.

Я призвался год назад, мой брат Питер – полгода назад.

Два месяца назад всю третью роту десанта мобилизовали в Мендь-Орш.

Этот старый город, разрушенный когда-то империалистами Анеринга, стал пристанищем для сотен повстанцев-анархистов, совершавших набеги и налёты на мирные поселения в районах Махшриба и Крейгара.

Но нам приказано было лишь «наводить страху» на этих оборванцев с юга. Атаковать – это нарушение приказа, а это уже грозит наказанием от самого капитана…

Два месяца мы торчим здесь, перебираясь с места на место, теряя людей, растрачивая еду и патроны, задыхаясь от пыли и умирая каждый