- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (5) »
разгорится ночь.
Слишком много запятых в моем тексте, Обрывистое послание — Улыбнусь, когда станет легче; Бессмысленное моление.
Собрался и ушел из дому, Скоро полночь, скоро ждать Будет меня она, Анна, Любимая, в парке на скамье.
Я знаю: злы вы будете После того, как рассказал вам тайну. Тайну, что сердце мое хранило месяцами, Тайну, что с дрожащими руками Писал я на листе с оглядкой — Проверял, нет ли вблизи души живой.
Я ведь увидел вас, заметил В трамвае ехали мы вместе, Ты прижимала к себе сумку, Я подошел, сказал малютку — Не желаете ли помощи принять; Ты согласилась, мы поехали там вместе, Я прижимал сумку к себе твою, И представлял уже, как руки касаются Твоих; какая ерунда!
Нет, ошибкой было это, И лучше б не прошло то лето, И лучше я не лез с признаньем, Испортил миг, испортил вас; И с дуру скажете вы мне — Напрасно думаешь ты так. Но я ведь знаю, что не просто Вы меня сюда позвали, пренебрежно Мне в письме сказав о том, Что я лишь друг вам, да наставник…
Обидело. Когда ты мило представляешь, Как человека в плаче утешаешь, Как руки его к своим все прижимаешь, И говоришь: «Люблю тебя, люблю…»
Боюсь: в моих словах Увидит ваш прекрасный взгляд, Что я оскорбил вас, да принизил, Да будет так! Только скажите – буду ль унижать Я человека, ради которого Бросил душу я страдать?
Тебе бы знать, как страшно — Любить, да нелюбимым быть, Да кто утешит? И кому Я нужен во всем том белом свете, Что рано по утру машет мне рукой?
Но ваша взята – я отступлю, скажите, И уйду, но только знать вам надо, Что если вы кидаете меня по глупости своею, То плата будет велика. Я не хочу, чтоб было вам так больно, Как и мне…
И вижу я ее…
Но не пойму, как бороться С этой напастью, жуткою болезнью, Но каждый раз, когда Вижу твое милое лицо, шелковые волосы, Сердце бьется чуть сильней.
Ты одела шубу, будто живем в Новосибирске И сейчас зима, но весенний день этот Шепчет нам с тобою на ушко, Что далеко тут не сибирские снега. Живем мы в Питере, тут пусть и жутко, Всегда пасмурно, но все же да — Мы живем, и нам все равно тут же, Ведь падают не сибирские снега.
V
О свидании Лана и Анны в полнолуние.
Но не пойму, как бороться С этой напастью, жуткою болезнью, Но каждый раз, когда Вижу твое милое лицо, шелковые волосы, Сердце бьется чуть сильней.
Почему именно ты? Не так уж и красива вовсе, Других девок не умней; Так почему мое же сердце Из всех людей Тянет именно к тебе?
Нет, разорван в этих муках, И утомленный сердца желаньем, Без пристального переживания, Я должен холодно, без чувств, Вести с тобою диалог.
С цепью на шее, привязью любовной, Ходили Лан да Анна под Луной, И думал только Лан влюбленный, Как бы прекрасного с тобой Момента растянуть, да и в полжизни, Да Бог с ним – в жизнь! И здесь нас погрузит в вечный сон, Тут мы и умрем…
Скажете мне – что слишком Мало были с вами мы знакомы, Чтобы в объятиях теплых, Говорить по душам; Чтобы твои волосы блестящие, Я гладил снова по утру.
Но ответьте вы мне — Как же? Как же Связано оно? И почему же От времени зависеть Та любовь должна?
Люди приходят и уходят; Сегодня месяц, завтра – год, И может быть для вас невзгод Такой ужасный, Так было быть — Я подожду…
И в парке проходя, Золотом глаза те озарились; Увидел клумбу он с тюльпанами, Красивым, золотым цветком, Что так и веял в сей любовью.
Сад, а там золотые тюльпаны, Будто волосы твои извиваются, Будто утренний парк и фонтаны, Волны реки уплывают все.
Я подарю тебе толстенький свитер, И вместе мы в нем утонем; Я выпью стакан лимонада, Посмотрим с тобою кино.
И пусть не кажется тебе Этот намек; И пусть бывает злой — Но вовсе не жесток.
Сад, а там золотые тюльпаны, Будто глаза твои оклемаются, И руки, дрожащие от ознобу, Согрею в тепле и уюте.
Знай – и залечит все раны; Любовь, доброта и искренность, И закроют туманы; Ссоры, горе и страх,
Странный намек — Золотые тюльпаны; И не буду жесток — Слез не покажут фонтаны.
И как бы небеса не молит, Анна все же говорит: – Прости, был сей вечер славный, Но мне пора идти, Да и полночь подошла К своему концу… Ушла.
***
Самый острый шрам на теле; Сижу перед окном, Все думаю я о тебе, Как бы не перевернуть вверх дном.
Душа пробудит человека, Любовь наполнит добротой, И будем под белоснежною Луною Кружиться мы с тобой.
И знаешь, я совсем не против, Не дай все заново начать, И шрам буду хранить с собою, Под деревом, где будем танцевать…
И в поцелуе нежном, Застанешь, вот бывало — Шрам буду хранить…
О том, как Анна раскрылась в любви к Лану.
I
О Шире и его жизни, деле, мировоззрении, характере.
И был еще друг – Шир, Стихи и прозу он любил, И даже в армии служил, Часовым там был.
Сторожил часовой, сторожил гордо, Ночь разлагая туман на куски, И горожане спать спокойно могли, Пока сторожит часовой.
И гуси спали в болоте спокойно, И небо сгущало туман, И рад часовой был, пылко и гордо, Что горожанин его спит.
Мужества дружный уголок: Люди сами выбирают героев; Те, кто курят, и те, кому плевать, Или те, кому не чуждо воевать, За жизни простых людей… Твоих друзей…
Люди сами выбирают героев; Те, кто бьют, и те, кому плевать, Или те, кому не чуждо девушек защищать, Да тех, кто слабее них… Жизнь за других…
Люди сами выбирают героев; Те, кто пьют, и те, кому плевать, Или те, кому не чуждо из проруби собак спасать, Тех, кто хромая, старался выживать…
Люди сами выбирают героев; Те, кому не лень
Слишком много запятых в моем тексте, Обрывистое послание — Улыбнусь, когда станет легче; Бессмысленное моление.
Собрался и ушел из дому, Скоро полночь, скоро ждать Будет меня она, Анна, Любимая, в парке на скамье.
Я знаю: злы вы будете После того, как рассказал вам тайну. Тайну, что сердце мое хранило месяцами, Тайну, что с дрожащими руками Писал я на листе с оглядкой — Проверял, нет ли вблизи души живой.
Я ведь увидел вас, заметил В трамвае ехали мы вместе, Ты прижимала к себе сумку, Я подошел, сказал малютку — Не желаете ли помощи принять; Ты согласилась, мы поехали там вместе, Я прижимал сумку к себе твою, И представлял уже, как руки касаются Твоих; какая ерунда!
Нет, ошибкой было это, И лучше б не прошло то лето, И лучше я не лез с признаньем, Испортил миг, испортил вас; И с дуру скажете вы мне — Напрасно думаешь ты так. Но я ведь знаю, что не просто Вы меня сюда позвали, пренебрежно Мне в письме сказав о том, Что я лишь друг вам, да наставник…
Обидело. Когда ты мило представляешь, Как человека в плаче утешаешь, Как руки его к своим все прижимаешь, И говоришь: «Люблю тебя, люблю…»
Боюсь: в моих словах Увидит ваш прекрасный взгляд, Что я оскорбил вас, да принизил, Да будет так! Только скажите – буду ль унижать Я человека, ради которого Бросил душу я страдать?
Тебе бы знать, как страшно — Любить, да нелюбимым быть, Да кто утешит? И кому Я нужен во всем том белом свете, Что рано по утру машет мне рукой?
Но ваша взята – я отступлю, скажите, И уйду, но только знать вам надо, Что если вы кидаете меня по глупости своею, То плата будет велика. Я не хочу, чтоб было вам так больно, Как и мне…
И вижу я ее…
Но не пойму, как бороться С этой напастью, жуткою болезнью, Но каждый раз, когда Вижу твое милое лицо, шелковые волосы, Сердце бьется чуть сильней.
Ты одела шубу, будто живем в Новосибирске И сейчас зима, но весенний день этот Шепчет нам с тобою на ушко, Что далеко тут не сибирские снега. Живем мы в Питере, тут пусть и жутко, Всегда пасмурно, но все же да — Мы живем, и нам все равно тут же, Ведь падают не сибирские снега.
V
О свидании Лана и Анны в полнолуние.
Но не пойму, как бороться С этой напастью, жуткою болезнью, Но каждый раз, когда Вижу твое милое лицо, шелковые волосы, Сердце бьется чуть сильней.
Почему именно ты? Не так уж и красива вовсе, Других девок не умней; Так почему мое же сердце Из всех людей Тянет именно к тебе?
Нет, разорван в этих муках, И утомленный сердца желаньем, Без пристального переживания, Я должен холодно, без чувств, Вести с тобою диалог.
С цепью на шее, привязью любовной, Ходили Лан да Анна под Луной, И думал только Лан влюбленный, Как бы прекрасного с тобой Момента растянуть, да и в полжизни, Да Бог с ним – в жизнь! И здесь нас погрузит в вечный сон, Тут мы и умрем…
Скажете мне – что слишком Мало были с вами мы знакомы, Чтобы в объятиях теплых, Говорить по душам; Чтобы твои волосы блестящие, Я гладил снова по утру.
Но ответьте вы мне — Как же? Как же Связано оно? И почему же От времени зависеть Та любовь должна?
Люди приходят и уходят; Сегодня месяц, завтра – год, И может быть для вас невзгод Такой ужасный, Так было быть — Я подожду…
И в парке проходя, Золотом глаза те озарились; Увидел клумбу он с тюльпанами, Красивым, золотым цветком, Что так и веял в сей любовью.
Сад, а там золотые тюльпаны, Будто волосы твои извиваются, Будто утренний парк и фонтаны, Волны реки уплывают все.
Я подарю тебе толстенький свитер, И вместе мы в нем утонем; Я выпью стакан лимонада, Посмотрим с тобою кино.
И пусть не кажется тебе Этот намек; И пусть бывает злой — Но вовсе не жесток.
Сад, а там золотые тюльпаны, Будто глаза твои оклемаются, И руки, дрожащие от ознобу, Согрею в тепле и уюте.
Знай – и залечит все раны; Любовь, доброта и искренность, И закроют туманы; Ссоры, горе и страх,
Странный намек — Золотые тюльпаны; И не буду жесток — Слез не покажут фонтаны.
И как бы небеса не молит, Анна все же говорит: – Прости, был сей вечер славный, Но мне пора идти, Да и полночь подошла К своему концу… Ушла.
***
Самый острый шрам на теле; Сижу перед окном, Все думаю я о тебе, Как бы не перевернуть вверх дном.
Душа пробудит человека, Любовь наполнит добротой, И будем под белоснежною Луною Кружиться мы с тобой.
И знаешь, я совсем не против, Не дай все заново начать, И шрам буду хранить с собою, Под деревом, где будем танцевать…
И в поцелуе нежном, Застанешь, вот бывало — Шрам буду хранить…
Вторая глава
О том, как Анна раскрылась в любви к Лану.
I
О Шире и его жизни, деле, мировоззрении, характере.
И был еще друг – Шир, Стихи и прозу он любил, И даже в армии служил, Часовым там был.
Сторожил часовой, сторожил гордо, Ночь разлагая туман на куски, И горожане спать спокойно могли, Пока сторожит часовой.
И гуси спали в болоте спокойно, И небо сгущало туман, И рад часовой был, пылко и гордо, Что горожанин его спит.
Мужества дружный уголок: Люди сами выбирают героев; Те, кто курят, и те, кому плевать, Или те, кому не чуждо воевать, За жизни простых людей… Твоих друзей…
Люди сами выбирают героев; Те, кто бьют, и те, кому плевать, Или те, кому не чуждо девушек защищать, Да тех, кто слабее них… Жизнь за других…
Люди сами выбирают героев; Те, кто пьют, и те, кому плевать, Или те, кому не чуждо из проруби собак спасать, Тех, кто хромая, старался выживать…
Люди сами выбирают героев; Те, кому не лень
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (5) »