А тут… уже в таком осознанном возрасте у меня появился первый друг, который был младше меня на пятнадцать лет. Работал он продавцом в ветеринарном магазинчике. Мечтал о карьере музыканта.
По вечерам он вытаскивал меня на балкон, чтобы затянуться сигареткой, выпить пива за компанию или просто поговорить. Он был энергичным и весьма общительным человеком, но это меня не раздражало. Даже радовало такое внимание.
Я знал про то, что он приехал сюда из провинции, чтобы найти лучшую жизнь. Знал про то, что он сильно любил подругу с детства, но ничем хорошим это не закончилось. Знал про то, что по выходным он ходит в приют и бесплатно ухаживает за животными. Ах да, ещё он сочинял музыку и был тем ещё мечтателем.
Наши беседы начинались плавно, и так же плавно могли завершиться тем, что я, покуривая, слушал как мой сосед начинал играть на своей гитаре.
Несмотря на столь тесные отношения, о своём даре я никогда не говорил. И не зря. Иначе он бы явно захотел узнать своё будущее.
Однажды меня самого захватил такой интерес. Я осмелился прикоснуться к нему спустя полгода с момента знакомства и ужаснулся:
Его ожидал переезд на новое место ради мечты, знакомство с новыми людьми, доверие, легкие наркотики, блаженство, а затем, пропасть, обман и он…торгует собой ради наркоты, драка, убийство, смерть. Никакой гитары, никакой музыки – ничего. Его ждала нелепая смерть на социальном дне.
Я переехал тогда в другое место и прекратил с ним всякое общение. Я не мог смотреть в глаза человеку, зная, какая ужасная судьба постигнет его. Такого светлого, весёлого, жизнерадостного. Увиденное никак не вписывалось в образ нынешнего человека.
Как назло, я стал замечать лишь плохие судьбы. К сожалению, чем добрее был человек, тем хуже была уготована ему судьба. И это приносило нестерпимую боль. Я стал задаваться вопросом: почему именно хорошие, добрые люди больше всего страдают от нападок судьбы?
Я стал понимать, что мой дар стал для меня проклятием. Я потерял единственного друга, замечал только зло, видел несправедливость – мне было чертовски плохо.
От отчаяния я обратился к психиатру, а тот лишь назначил мне антидепрессанты. Я думал, что он даст мне совет или загадку, которую должен разгадать, как делали в Тибете мудрецы, но он прописал мне какие-то пилюли!
Я был разочарован. Так остро я ещё не скучал по безмятежному спокойствию Тибета как тогда, но я дал себе мысленную установку держаться год в этих местах. Я должен был выполнить обещание, которое дал самому себе.
Пилюли лежали на полке, а от переживаний или чего-нибудь ещё, я простудился. Впервые за двадцать лет я лечился от температуры не травами, а цивилизованными антибиотиками и стал замечать нечто удивительное: в течение двух часов после употребления препарата, мой дар притуплялся. Я всё ещё видел картинку будущего при прикосновении, но теперь в силах был рассеять её перед собой!
Вот моё спасение!
Мгновенно я вспомнил предписание психиатра и те антидепрессанты, что мирно лежали у меня в полке, дожидаясь своего звёздного часа. Так я подсел на эти пилюли, и я смог дальше продолжить свою мирскую жизнь до окончания моего обещанного срока.
Вмешательство
Однажды я нарушил обещание, которое я дал самому себе – я ВМЕШАЛСЯ. Тогда я уже несколько месяцев жил в другом месте, поближе к детским дворикам и стадионам, сидел на антидепрессантах, чтобы утолить боль от увиденных судеб и заглушить способность.
Жизнь постепенно снова возвращалась к рутинности, спокойствию и обыденному одиночеству. Время от времени я наблюдал за детьми, которые носились по улице. Я наблюдал за ними и тихо радовался их безмятежности.
Однажды к моим ногам подкатил мяч. Я услышал бойкое, но слегка пугливое: «Простите, а можете подать мне мяч?»
Это был мальчик, играющий со своими друзьями в футбол. Самый громкий, быстрый, иногда по-детски обидчивый. Я часто его видел во дворе. Он мог проводить на улице до тех пор, пока не начнёт смеркаться, порой даже казалось, что он временами ночует здесь. Как его родители не волновались?
По крайней мере за него могла волноваться только мать. Её я тоже видел частенько со свежими ссадинами – отец их был жутким тираном. Неудивительно, что ребёнок как можно больше времени проводил вне дома. Местами он напоминал меня.
Я взял мяч в руки и протянул его мальчику. Пальцы коснулись его пальцев, и я увидел это:
Мальчик очередной раз задержится допоздна. Когда начнёт темнеть, он пойдёт домой, однако по пути встретит его – человека, который насильно утащит его в дом и … нет, прошу, не надо!
Я отпрянул. Мальчик испугался, схватил мяч и побежал к ребятам.
Меня охватил ужас. Ладно судьба моего друга-соседа – он взрослый человек, который выберет такой путь, но мальчик! Он здесь ни при чём! У него и так жизнь не хороша, как хотелось бы, так ещё какой-то ублюдок вправе распоряжаться его жизнью и телом! Нет, этому не бывать! Я решил изменить ход событий.
Я ждал до самого вечера. Мальчик действительно задержался и медленно, нехотя пошёл домой. Этот негодяй уже ждал его за углом. Я подошёл к этому человеку. «Успел!» – мысленно обрадовался я тогда.
Как он выглядел на вид? Обычно. Самый обычный с виду человек, а в глазах жестокая пустота. Никто бы не догадался, что за мысли у него в голове. Я и сам не догадался, если бы не случайно коснулся руки мальчика.
Он нервно спросил меня, чего я хочу. В его глазах читалась злоба на меня – моё присутствие явно мешало его плану. Это был не просто внезапный порыв – это было спланированное дело. Он наблюдал за этим мальчиком. Он знал его семью. Он знал их положение. Я часто его видел.
Тогда я начал беседу: сказал ему, что я знаю, кто он, и что, если он сейчас тронет этого мальчика, да и вообще любого человека, окажется в не самых лучших местах.
Он удивился, но не придал внешне этому значения. Только в глазах читался страх и замешательство, что его раскрыли. Это заставило его сначала неуверенно, а затем стремительно уйти, а мальчику остаться целым и невредимым.
Когда мальчишка проходил мимо меня, ни о чём не подозревая, что могло с ним случиться ещё