рождалось солнце, и тонули одна за другой искры звёзд. Внутри меня пламенела страсть и дрожала нежность.

— Ещё, — шептал он.

— Ещё, — эхом отзывалась я. — Хочу тебя.

— Люблю тебя.

И глубже, быстрее, так, чтобы задыхаться и держаться друг за друга в едином порыве. Мне нужно было больше его, и Ульф, словно чувствуя точно такую же жадность, совершенно не сдерживался. Он не просто заполнял меня, не только владел моим телом, он отдавал себя целиком, и вскоре мы упали на траву, неистово целуясь и сталкиваясь языками. Мы любили друг друга так, словно не было ни прошлого, ни будущего, одно лишь радостное, восхитительное настоящее. Наше время. Наша осуществлённая мечта. Наше особое лунное любование…

Снова Зальмит встречал меня весенней прохладой и чёрным бархатом небес. И снова, как когда-то, я с волнением ждала появления замка. И вновь, словно по волшебству, рассеялся туман, открывая родной Драгнур… А там нас уже ждали, и даже на расстоянии были слышны приветственные крики. Вот заревели трубы, и из ворот да по мосту устремилась навстречу огромная толпа.

Моя семья. Я прижала к груди малышек, которые любопытно вертели головками. Слёзы навернулись на глаза, и дыхание сбилось. Неужели и правда всё страшное позади? Йан обернулся, улыбнулся ласково.

— Эй, ну что ты?

Пришлось нам остановиться.

— Я сейчас разревусь, и всем праздник испорчу…

— Это твои слёзы, — сказал младший. — Ты имеешь право плакать, сколько душе угодно. Надеюсь, что они хотя бы от счастья?

— М… Да. Девочек бы не испугали… Смотри, как Дина сжалась!

Я передала малышку папе, Ливу подхватил Ульф. Когда волки подбежали, их радостному удивлению не было предела. Всё ж ясно стало с первого взгляда: малышки были очень похожи на вожаков.

— Нуала, родная ты наша!..

Она сжала меня в объятьях и расплакалась, и я разревелась в ответ. Женщины, что с нас взять? Я всё пыталась улыбнуться сквозь слёзы, но губы кривило.

— Простите… — только и могла выговорить я.

— Да что ты, Нуала! — наконец не выдержал Матти. — Всё себя корим, что не уследили, позволили уехать. Если бы ты знала, как мы переживали! Какая уж там обида…

— И Йан живой! — подхватила Жилль. У неё тоже глаза была на мокром месте.

— Госпожа дорогая! — всхлипывала Яника.

Остальные волчицы все сгрудились вокруг меня, гладили по плечам, по голове, любопытно рассматривали тугое плетение. Когда я кое-как утёрлась, подошли и волки, все по очереди. Кто просто касался, кто обнимал, кто кланялся. Они все говорили одновременно, хвалили, ласково журили, называли самыми разными милыми прозвищами.

— Да что вы… — пробормотала я, краснея. — Чем заслужила-то?

— Она ещё спрашивает! — рассердился вдруг Йан. — А кто Ульфа на ноги поставил? Кто меня из лап тьмы вырвал? Кто счастье нам подарил, дочек замечательных?

— И это далеко не полный список, — улыбнулся Ульф. — Но давайте-ка мы поскорее домой пойдём, вон какие тучи собираются.

Снег начался, когда мы уже вошли во двор. Малышки устали и начали хныкать. Они совершенно не испугались стольких незнакомых людей, но хотели кушать, и я, едва оказавшись в родных стенах, пошла за занавесь кормить их. Туда же Жилль принесла мне еды и горячего питья, а ещё ежевичного варенья.

— Какое же счастье, — прошептала она, глядя, как жадно сосут крохи. — Ты дома. Мы так ждали тебя, но чтоб с детками… Ещё одно благословение!

— О чём говорили Йан и Ульф? Я поняла только, что вы на меня совсем не сердитесь…

— Полно тебе, милая! — вдруг всхлипнула Жилль. — Какое там злобу таить! Да ты волкам свет невиданный принесла! Едва семечко взошло, как многими детками стал радостен дом! Я вот… мы с Матти… — Она выдохнула и даже покраснела. — Тоже ждём.

Слёзы счастья снова покатились по моим щекам.

— Я боялась верить, что встреча будет такой тёплой. Гнала чёрные мысли, а они всё равно одна за другой, как поганки на гнилых пнях… Но теперь мне спокойно, только плакать всё время хочется.

— Больше никогда не покидай нас, Нуала. Пожалуйста.

Я кивнула, шмыгнула носом. Теперь-то никуда, путешествий мне на всю жизнь хватило.

— А что семечко? — опомнилась я через минуту.

— Проросло! На следующее утро после возвращения Йана заметили.

— Расскажи, как всё было. Мужчины молчат, им, наверное, трудно вспоминать. Да и не хотят счастье перебивать прошлой болью.

Женщина кивнула.

— Мы когда поняли, что ты сбежала после несправедливого навета, бросились группами на поиски. Ульфу-то остаться пришлось, не бросать же вожаков! Но ты бы видела его глаза, отчаянную боль… Как будто себя потерял. — Она вздохнула и нежно погладила пока ещё незаметный живот. — Следы вели к порталу, а потом к Вратам, а за ними ни запахов, ни меток, как ни старались мы учуять. Пришлось воронов пустить, они тебя по-особому искали.

— И нашли, — кивнула я. — А след наш, наверное, маг стёр, который помогал мне.

— Чувствую, твоя история пострашнее нашей будет, — сказала Жилль. — Хотя всем несладко пришлось. Мы в горе встречали новую весну. Ульф и сам за Прорехой побывал, пытался след взять. Не справился, стал молчалив и холоден. Целыми днями сплошные тренировки, да по нескольку раз за неделю отлучался на разведку, высматривал всё, не появишься ли… А вместо тебя встретил Йана, что устало брёл по знакомой тропе. Поначалу-то решил, что призрак это. Похудел вожак, и от ран не до конца оправился. Потом уже, когда домой старший его притащил, и мы лечить взялись, ясно стало: человек, но истощённый, не тяжелее духа. Представь, как трудно ему было узнать, что нет больше у нас доброй сааф, убежала, думая, что стаю тем спасёт.

Мне стало стыдно, жар разлился по телу.

— Простите… Я и правда думала, что делаю как лучше.

— Знаю. Ты поступила храбро. Я бы вот не решилась, наверное.

— Я понимала, что вы сделаете всё, чтобы защитить меня. Ульф бы даже войной против саблезубов и свиней пошёл… А я больше всего войны боюсь, тем более когда тьма столько жизней унесла.

Мы молчали некоторое время, потом Жилль заговорила снова.

— Измучались они, истосковались. А когда вороны вернулись, и весть о тебе принесли, тотчас устремились к Вратам. За главного оставили Матти и старших. И вот как уехали, пришли к нам чудеса. Грибной год был, ягодный. Дикие яблони ломились от плодов, зверьё прямо под стенами бегало. Магия будто пела, и никакой тьмы не стало. А росток, что взошёл крохотным белым стебельком, повадился мерцать в пустой башне. Словно он сам был надеждой, и мы верили, что вы вернётесь. Не знали только, что с приплодом, — широко и счастливо улыбнулась она.

— Молодцы они, вожаки наши! — сказала повитуха. — И ты