истинная, а сторонников всех других религий они презрительно называют «гоями».

Для верующего христианина божественное откровение заключено только в его религии, а все те, кто отказывается с этим согласиться, для него — «нехристи». В свою очередь мусульманин глубоко убежден в правильности своей веры. С его точки зрения всякий инаковерующий — «гяур», нечестивец. Точно так же рассуждают буддист, ламаист и т. д.

Многочисленные факты говорят о том, что религии разъединяют народы, несут им семена раздора и несогласия, вражды и войн. Это заставило меня особенно глубоко задуматься, ибо мне, как и всякому советскому гражданину, как и любому простому человеку на земле, близко и дорого дело мира. Я хочу, чтобы мои дети и внуки жили спокойно, чтоб над их головой не висела угроза истребительной атомной войны.

Но можно ли вести борьбу за мир, исходя, скажем, из наставлений иудейской торы? Нет, нельзя. Тора не призывает к миру, а, напротив, она толкает своих приверженцев на отвратительные зверства. Она внушает верующим мысль, что сам бог охотно участвует в войнах, что они милы сердцу Яхве.

В пятой книге Моисеевой бог поучает свой «избранный» народ: «Когда ты выйдешь на войну против врага твоего и увидишь коней и колесницы и народа более, нежели у тебя, то не бойся их; ибо с тобой Господь, Бог твой…» (Второзаконие, XX, 1). В торе говорится и о непосредственном участии Яхве в войнах, о том, как он с неба бросает камни на головы врагов «своего народа». Или чего стоят такие слова: «Когда ты захватываешь вражеский город… порази в нем весь мужской род острием меча, а в городах, которые Бог дает тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души» (Второзаконие, XX, 13–16). Вот к каким гнусным делам призывает тора именем бога! Тут уместно вспомнить, что не одни иудеи ссылались на бога, чтобы оправдать кровопролитные войны. Бога призывали на помощь, в частности, и гитлеровские людоеды, которые имели на бляхах своих ремней слова: «Готт мит унс!» («С нами бог!»)

В иудаизме немало и других наставлений, свидетельствующих о крайнем национализме и шовинизме этой религии, о стремлении воспитывать своих сторонников в духе недружелюбного отношения к другим народам. Разве не ясно, что реакционная идейка об «избранности» и «исключительности» еврейского народа направлена на то, чтобы воздвигнуть стену между евреями и другими народами? А каков, например, смысл такого иудейского праздника, как «пурим», о котором ревнители Яхве говорят всегда с особым умилением? Согласно легенде, персидский царь Артаксеркс, пленившись красотой еврейки Эсфирь, приказал казнить своего сановника Амана, враждебно относившегося к евреям, и вместе с ним несколько десятков тысяч его сторонников. Получается, что по существу этот праздник установлен в знак ликования по поводу истребления людей другой национальности, в данном случае персов.

Говоря об этой стороне иудаизма, я вовсе не хочу сказать, что другие религии лучше. Взять хотя бы христианство. Известно, что подстрекательства к антисемитским выступлениям зачастую «обосновывались» тем, что будто бы евреи распяли Христа. Между тем Христос, как установлено наукой, не только никогда не умирал — ни на кресте, ни как-нибудь иначе, — но он никогда и не рождался. Он — личность такая же выдуманная, как и иудейский Моисей. Полны человеконенавистнических призывов и страницы мусульманского корана, который требует, чтобы «гяурам» объявлялась беспощадная «священная» война — «газават».

И если я подробно останавливался именно на иудейской религии, то только потому, что я как бывший раввин лучше ее знаю. Да, религия принесла человечеству море крови и слез, она ответственна за многие бедствия, которые на протяжении веков потрясали народы и государства.

Иудейская религия уводит людей от борьбы за сохранение мира и по другой причине. Дело в том, что, согласно учению иудаизма, в так называемый «судный день» («Иом-Кипур») бог на небе решает участь каждого человека в отдельности, а стало быть, и всего человечества в целом. Следовательно, по представлениям верующего иудея, судьбы мира полностью зависят от бога, а поэтому организованные действия народов, направленные на предотвращение войны, столь же греховны, сколь и бесполезны.

Самое большее, на что способен человек, учат иудейские богословы, это в горячей молитве вымаливать у «всемогущего» Яхве мир и благочестие. Но разве не ясно, что еще никому и никогда не удавалось отстаивать мир молитвами?

Познав истинную цену основным положениям иудаизма, я оказался на распутье, не знал, как поступать в дальнейшем. Положение раввина обязывало притворяться, а совесть подсказывала, что нельзя бесконечно лицемерить. Принять окончательное, единственно разумное и честное решение помогли мне коммунисты, в частности Ю. Э. Гросберг. Терпеливые и задушевные беседы, которые вел со мной этот убежденный атеист, помогли мне избрать правильный путь, на который я и встал, твердо заявив своим прихожанам, что отказываюсь от сана раввина. Не к лицу нам, советским людям, строить свою жизнь по правилам торы, которые дошли до нас из тьмы веков.

Мне уже больше шестидесяти лет. Советское государство назначило мне пенсию, что лишний раз свидетельствует о заботе, которой в нашей стране окружены все престарелые люди. Но я продолжаю еще работать — устроился в заготконторе райпотребсоюза.

Как дурной сон вспоминаю теперь то время, когда жил за счет прихожан, отрывающих от своего трудового бюджета средства на содержание синагоги и ее служителей. Что касается пересудов и кривотолков ханжей, составляющих, кстати сказать, ничтожное меньшинство бывшей еврейской общины, то я на них не обращаю внимания. Сознание своей правоты, радость, которую я испытываю от того, что теперь иду в ногу со всем советским народом, дают мне право открыто смотреть людям в глаза.

Исаак Вольфович Голигорский,

житель г. Тирасполя.

Я НАШЕЛ СВОЕ СЧАСТЬЕ

Много лет прожил я на свете. Сейчас уже перешагнул порог девятого десятка, но память сохранил ясную. События давно минувшей юности встают передо мной с необыкновенной четкостью, словно это было только вчера.

Помнится мне, с каким душевным трепетом ловил каждое слово меламедов^[2] и раввина, сидя за партой еврейской религиозной школы, куда родители определили меня сызмальства. Но недолго я безоговорочно верил своим наставникам. По их совету я усердно, не жалея сил, изучал тору. Очевидно, раввинам было невдомек, к чему может привести человека глубокое знание торы. Если человек слаб духом, то долголетнее корпение над «священным пятикнижием Моисеевым» превратит его в